Читать книгу "Я охочусь на убийц - Барри Лига"

Это было самое ужасное управление ребенком. Нечто вроде промывания мозгов, от которого Джаз смог избавиться только в те дни, когда стало ясно, что очень скоро Билли арестуют. Получалось так, что мальчик не мог восстать против своего воспитания, он был беспомощен перед собственным отцом. Ровно до тех пор, пока сам мир не доказал, что все слова Билли оказались сплошной ложью. Вот тогда-то и выяснилось, что законы и правила существовали для всех, и для Билли в том числе. После этого, хотя и медленно — чертовски медленно! — но Джаз все-таки понял, что отец его в действительности никакой не бог, а самый настоящий дьявол во плоти.

— Он сделал меня таким, какой я получился, — сказал Джаз. — И плохим, и хорошим. Этого, надеюсь, ты не будешь отрицать, Конни?

— А мои родители сделали меня вот такой. Ну и что с того? Мы учимся чему-то у родителей, но многое мы понимаем из самого окружающего мира. Мы узнаем много нового от других людей, с которыми общаемся. И только тогда мы становимся самими собой. — Она уперлась локтями в кресло, возвышаясь над Джазом. При этом ее косички забавно свисали над ним и равномерно покачивались. — Но сыновья не становятся своими отцами. Ни хорошими, ни плохими. И у сыновей всегда имеется второй шанс. Ты совсем не должен становиться тем, кем был твой отец. — Она уставилась на него и так долго смотрела, что Джазу даже показалось, будто он каким-то образом умудрился загипнотизировать ее своим собственным взглядом. — Ты говорил мне, что ненавидишь его глаза. Ледяные, светло-голубые. Такие же, как у твоей бабушки. Но у тебя они совсем другие. У тебя не отцовские глаза, и жизнь у тебя тоже должна быть своя собственная. — Внезапно она вся напряглась в его объятиях. — Ты это слышал?

— Что именно?

— Какой-то странный звук. — Конни насторожилась. — Там, снаружи, кто-то есть.

— Енот скорее всего, — успокоил девушку Джаз. — Их тут полно. Все рыщут чего-то, наверное, еду выискивают.

— Точно? Ты уверен?

— Я защищу тебя от всех злых зверей в мире, — убедительно произнес Джаз.

Она захихикала и прижалась к нему плотнее.

— Правда? Защитишь?

— Да. И даже от самого себя.

— Но меня не надо защищать от тебя. — Она снова засмеялась.

— Не говори так.

Она легонько пихнула его в бок.

— Я тебя не боюсь. Я тебя хорошо знаю.

— Я не хочу причинять тебе боль, — прошептал Джаз.

— И не причинишь.

— Ты этого не знаешь. Не можешь знать.

— А я все равно знаю.

«Вот так всегда! Какая наивность!»

Джаз крепко зажмурился. Он не хотел сейчас говорить ей, что вертелось у него в голове, но и остановиться тоже не сумел. Он должен был рассказать ей все. Он обязан быть с ней честным до конца.

— Ты же знаешь, что я мог бы убить тебя? — негромко произнес он. Голос его прозвучал размеренно и спокойно. — Я могу сделать это прямо сейчас. И ты не сможешь ничем остановить меня. Даже если бы я сам попросил тебя об этом.

Она замерла.

— Но ты же этого не сделаешь.

Джаз взорвался:

— Откуда тебе это известно? — Он оттолкнул ее от себя. — Откуда? Скажи мне! Боже мой! — На его глаза навернулись слезы и потекли по щекам. Джаз сам удивился этому. Он не понимал, какого черта тут взялись эти слезы, правда. Сейчас ему было наплевать на них. Он размазал их по лицу ладонями, втирая в кожу, которая внезапно стала горячей. — Почему ты не бежишь от меня со всех ног? Почему ты не испугалась? Откуда тебе знать, на что я способен, Конни? — прошептал он. — Даже я сам не могу с уверенностью сказать, убью я тебя или нет. А тебе-то откуда это может быть известно?!

Тут силы оставили его, и он обмяк, упав на Конни. Она успела подхватить его. Его голова попала между ее грудей, где он и продолжал безутешно всхлипывать.

— Я знаю, потому что…

— Проклятие! — Он отстранился от нее, извернувшись из ее объятий. — Черт побери, Конни! Не надо мне больше этого дерьма! Я же пытаюсь помочь тебе! — Он принялся ходить взад-вперед по маленькой комнате вне себя от гнева. Его трясло от негодования и еще от страха. Слова так и вылетали у него изо рта одно за другим, он запинался, и тогда слова начинали путаться, как люди, спотыкающиеся друг о друга, бегущие в надежде на спасение при землетрясении. — Послушай, как мы все это делаем. Мы завлекаем вас, высасываем из вас все, что нам нужно, рассчитывая на ваше сострадание и понимание, на вашу отзывчивость. И если вам повезет, вы умираете прежде, чем успеете все это осознать. А мы сами… Мы…

На этом месте он понял, что слова у него закончились. Он стоял в темноте, тяжело дыша, и смотрел на Конни. Она прижалась к стене, укутанная в одеяло, которое теперь казалось слишком ярким и каким-то неуместным в крохотном помещении Убежища. Конни с этим пестрым куском ткани представляла собой кусочек современного мира, который никак не вписывался в данную комнату. Здесь Джаз мог говорить только о древних побуждениях, о библейском гневе, о средневековых пытках. И о первобытном состоянии человека, о его дикости и жестокости.

Она сейчас все поймет и, еще не добравшись до машины, позвонит по мобильнику шерифу, а Джаз постарается ее остановить. Для этого ему придется применить всю свою силу убеждения. Потому что как только она выйдет отсюда и расскажет Уильяму все то, о чем он только что поведал, все сразу и закончится. Уильям откажется от его дальнейшего сотрудничества в поисках Импрессиониста, а тот, разумеется, будет спокойно продолжать убивать невинных людей. Что касается Джаза, то остаток дней он проведет в одиночной палате для душевнобольных в какой-нибудь далекой уединенной психушке, пытаясь собрать по частям остатки собственной души.

И все же какая-то часть его самого…

Какая-то часть его хотела, жаждала того, чтобы она ушла. Чтобы она бросила его прямо сейчас.

И вот тут Джаз понял, что любит эту девушку по-настоящему. Впервые в жизни он осознал, что в мире существует нечто более важное, чем он сам.

Она продолжала стоять на месте.

И смотреть на него немигающим взглядом.

— Так сделай это, — произнесла она с таким спокойствием и такой уверенностью, что Джаз испугался. — Я так устала от всего этого, — продолжала Конни, с такой четкостью и отрывистостью проговаривая слова, словно они причиняли ей боль в горле. — Мне так надоело слушать твои жалобные стоны по поводу самого себя, что даже дурно иногда делается. Я же люблю тебя, дурачок ты этакий. Я пытаюсь понять тебя и помочь тебе, а ты постоянно ведешь себя так, будто я вообще ничего не понимаю. И все время пытаешься запугать меня или просто оттолкнуть.

— Конни…

— Замолчи! Теперь моя очередь говорить. А если ты попытаешься заткнуть меня, тебе придется убить меня. Кстати, именно это ты и можешь сделать, как сам меня только что уверял. Так вот и сделай это. Прекрати угрожать мне и плакаться, а возьми да и сделай все то, о чем говорил. А если нет, тогда заткнись сам и уж, будь любезен, позволь мне быть с тобой и помогать тебе. Потому что если ты меня прогонишь, получится так, что твой папочка все-таки выиграет. Он победит, Джаз, а мой безумный папаша наконец-то успокоится, что его дочь больше не встречается с белокожим парнем. Но в любом случае избавься сначала от своих тараканов в голове и перестань вытряхивать их на меня!