Читать книгу "Демонолог - Эндрю Пайпер"

– Я знаю, о чем ты думаешь, – говорит мальчик. – Если я был голосом, звучавшим в ушах Джона, почему он тогда столь неблагосклонно к нам отнесся, обрисовал нас в столь неприглядном виде? Ты сам знаешь ответ, профессор. Он был ограничен нравами своего времени. Напрямую воздавать хвалу Сатане и его падшим ангелам было бы противозаконным деянием. Тогда подобное было просто невозможно. Вот он и назвал нас антагонистами своей поэмы, тогда как явно стоял на нашей стороне и симпатизировал нам. Кто реальный герой его поэм? Бог? Адам?

– Сатана.

– Как ты сам неоднократно и весьма пылко утверждал в своих восхитительных эссе.

– Это всего лишь аргумент в научном споре.

– Да ты сам в это не веришь! Зачем еще тебе было посвящать всю жизнь защите этой своей позиции? Зачем вообще стараться убедить своих коллег и вдалбливать в головы студентам то, что во времена Джона было бы названо богохульством? Все это потому, что ты на нашей стороне, Дэвид. И ты далеко не одинок в этом.

Его речь – эта змеиная, виляющая логика его риторики – настолько сбивает с толку, что я то и дело смотрю вниз, чтобы убедиться, точно ли мои ноги стоят на земле и держат меня на месте. Но что такое в данный момент «земля»? Что значит «держат»? Стоит лишь снова посмотреть на мальчика, как ощущение движения возвращается. Своего рода морская болезнь на твердой суше.

– Но почему вы выбрали Тэсс? – спрашиваю я, с трудом, всухую сглатывая. – Почему выбрали меня?

– Я держу ее при себе, чтобы заставить тебя сосредоточиться. Любой поэт, любой рассказчик нуждается в мотивации.

– И вы рассматриваете меня именно в таком качестве?

– То, что ты называешь документом, есть доказательство нашего существования. Но ты, Дэвид, ты – мой посланник, мой курьер. А послание – это твои показания. Все, что ты видел, все, что ты чувствовал.

Это вовсе не раскачивание качелей вызывает у меня головокружение. Это раскачивается этот высохший садик и вообще все вокруг – весь мир раскачивается и крутится.

– Мне можно будет ее увидеть? Поговорить с ней?

– Это еще не конец твоего путешествия, Дэвид.

– Так скажи, куда мне ехать дальше.

– Ты уже и сам знаешь.

– Скажи, что я должен делать.

– Оставить эту женщину здесь. Завершить свои странствия.

– Поскольку странники в конечном итоге находят дорогу к тебе, так?

– Я вовсе не жду от тебя капитуляции! Я вовсе не пытаюсь тебя поработить – наоборот, я твой освободитель. Как ты этого не видишь?! Я – твоя муза, точно так же, как был музой Джона.

Частью сознания я понимаю, в чем слабость его аргументации. Но мне никак не удается зацепиться за суть того, что он говорит. Возникает ощущение, что пища, которую я проглотил и переварил, тяжелая и бесполезная, мертвым грузом лежит у меня в кишках. Это не оставляет мне иного выбора, кроме как продолжать говорить, продолжать задавать вопросы. Пытаться не думать об этой страшной, голодной сущности, что торчит в лесу, про которую я, даже не глядя туда, знаю, что она уже вылезла на опушку и демонстрирует себя. Подбирается поближе.

– Все это голая пропаганда, – говорю я. – Вы ведь так рассматриваете этот документ, верно? Так вы рассматриваете меня. Я могу помочь вам подготовить более серьезные аргументы там, где вы сами это сделать не в состоянии.

– Война против небес никогда не велась ни в аду, ни на Земле. Поле битвы находится в уме каждого человека.

Ум в себе

Обрел свое пространство и создать

В себе из Рая – Ад и Рай из Ада

Он может.

– Да, Джон понимал это. Точно так же, как и другой Джон[44].

– Да, «Откровение».

– Это Книга, которую не следует воспринимать слишком буквально.

– И какую же интерпретацию предлагаете вы?

– Антихрист придет с оружием переубеждения, но не разрушения, – говорит мальчик, и эти его слова звучат громче, тверже. – Зверь с семью головами и десятью рогами выйдет не из моря, а из тебя самого. Из каждого из вас, всякий раз по одному. В образе и виде, соответствующих вашим собственным дурным предчувствиям и разочарованиям. Вашим горестям и бедам.

– Стало быть, вы начинаете своего рода военную кампанию.

– Крестовый поход!

Мой собеседник открывает рот, словно собирается рассмеяться, но не произносит ни звука. Это умение, которым, видимо, обладал настоящий Тоби, но которым совершенно не владеет тот, кто сейчас оккупировал его тело.

– «Откровение» – это взгляд на будущее человека, – говорю я, продолжая этот пустой спор. – А вот Матфей предлагает взгляд на ваше будущее. Что он говорит о вас? «И вот, они закричали: что Тебе до нас, Сын Божий? Ты пришел сюда прежде времени мучить нас»[45]. Твой крестовый поход обречен на провал. Так было предсказано. Все это будет – в свое время. Тебе суждено погибнуть в озере огня, в геенне огненной.

Тоби при этих словах моргает. Потом под глазами у него внезапно появляются темные круги, словно он вот-вот заплачет. Сейчас он впервые выглядит как настоящий мальчик, ребенок.

– Но до этого нам предстоит еще многое сделать, – говорит он.

– Но это все равно произойдет. Ты не можешь это отрицать.

– Да кто может отрицать волю Отца Небесного?! – выплевывает мальчик.

– Ты проиграешь.

– Я умру! Это то, что есть общего у нас с тобой, со всем человечеством. Мы все несем в себе знание о нашей собственной смерти. А вот Бог… Конечно же, он будет продолжать существовать! Он вечен. Он беспристрастен и ко всему равнодушен. Чистая доброта холодна, Дэвид. Именно поэтому я принимаю смерть. Принимаю тебя.

На одну ужасную секунду я опасаюсь, что он сейчас притянет меня к себе. Я пытаюсь встать и отойти подальше, чтобы он не достал, но сижу, замерев, как примерзший, на качелях, и побелевшие от усилия пальцы сжимают их цепи.

Но Тоби даже не пытается меня схватить. Он лишь пробует еще раз улыбнуться все той же пустой, безжизненной улыбкой.

– Я надеялся, что ты должным образом оценишь мой подарок.

– Не понимаю, о чем ты, – говорю я, хотя в тот самый момент уже понимаю.

– Я о том человеке, который наслаждался твоей женой, да так, как тебе никогда не удавалось. Больше тебе беспокоиться не о чем. Профессор Джангер уже никому не доставит никаких радостей и удовольствий.

Мальчик расплывается в улыбке.

– А денек-то нынче жаркий будет, – добавляет он голосом Уилла Джангера.