Читать книгу "1985 - Энтони Берджесс"

Прекрасно понимаю. Если сны вам этого не дадут, то романисты и поэты должны по меньшей мере попытаться. Мы сидим в комнате небольшой квартиры в Лондоне. Год за окном 1978-й. Я работал в этой комнате начиная с 1960-го, и она не слишком с тех пор переменилась. Стол и стул – те же самые, и ковер – тот же, хотя, надо признать, когда я его положил, он уже был достаточно потертый. Вполне возможно будет сохранить до 2000 года эту мебель, хотя и не пишущую машинку. Если отбросить возможность полномасштабного пожара или того, что городские планировщики решат снести весь квартал, можно предположить, что все в этой комнате останется как есть. Я, вероятно, умру, но неодушевленные предметы меня переживут. Поэтому мы уже в будущем, понимаете? Возьмемся за другие комнаты. Что еще останется прежним? Телевизор, уверен, до 2000 года заменят, и много раз.

Я видел фотографию, на которой президент Картер и его первая леди смотрят телевизор. Они смотрели три канала разом. Мне пришло в голову, что так и будут смотреть в будущем. Учитывая, сколько в США телеканалов, глупо ограничиваться только одним. Мы учимся делить наше внимание, делать несколько дел за раз. Это станет определяющей переменой в том, как мы реагируем на внешние раздражители.

Но ни в коей мере не изменится уверенность, что домашний телеэкран будет основным источником развлечения и информации. Я бы предсказал смерть широкоэкранных кинотеатров, на смену которым придут широкоэкранные телевизоры. Уже сейчас закрывается все больше и больше газет. Развивается технология подачи трехмерного изображения. Довольно долго она будет дорогой. Такова будет беда значительного числа новшеств – дороговизна. Сомневаюсь, что денег будет хватать на многое. Сомневаюсь, что удастся обуздать инфляцию, даже под конец века. Если только не объявится новый Мейнард Кейнс. Думаю, правительства поднимут акцизы на табак и алкоголь настолько, чтобы они вышли из употребления, и тем самым спасут нас от нас самих, но тогда им придется допустить свободную продажу безобидных стимуляторов и депрессантов. Что-то вроде сомы Олдоса Хаксли…

Что еще вы увидели бы в своем широкоэкранном телевизоре?

Старое кино. По два или три фильма за раз, как вы и предположили, – почему нет? «Касабланку» и «Эмиля Золя» и что-нибудь немое, например «Метрополис» Фрица Ланга. Новому кино не хватает неприкрытого насилия, но при этом оно безнадежно откровенно в том, что касается секса и полового акта. Добавьте сюда дебаты в прессе и ток-шоу о разнице между эротикой и порнографией. А еще новости. Неурядицы в промышленности, инфляция, экономическая помощь другим странам (что означает, что, возможно, надвигается вышеупомянутая тотальная война). Похищения и угоны самолетов группами диссидентов. Микробомбы с огромным разрушительным потенциалом в общественных зданиях. Более дотошные личные досмотры в аэропортах и на входе в кинотеатры и здания вокзалов – да, по сути, повсюду: посягательства на человеческое достоинство во имя человеческой безопасности. Новые нефтяные забастовки, но большая часть нефти в руках арабов. Рост происламской пропаганды. Преподавание ислама в школах как условие получения нефти. Поиски новых энергоносителей. Бензин очень дорог. Перелеты на сверхзвуковых «конкордах» – быстро, но чертовски дорого. Жизнь по большей части работа и телевизор.

А вне дома что?

Старые здания сносят, зато множатся небоскребы. Все города выглядят одинаково, хотя им не хватает обаяния беспутности старого Манхэттена. На улицах мало людей по ночам, учитывая неконтролируемую подростковую преступность. Женщины в брюках и мужчины в килтах – не все, конечно. Ив Сен-Лоран сделал килты дешевыми и популярными, утверждая, что мужчины, в отличие от женщин, анатомически не приспособлены к брюкам.

А каков будет 2000 год на вкус и запах?

Воздух должен стать чище. Счастье, что Америка сознает угрозу загрязнения окружающей среды, в то время как большая часть Европы, особенно Италия, загрязняет воздух, сама о том не зная или не заботясь. В 1951 году Англия пережила ужасный шок, когда смог прикончил не только людей, больных бронхитом, но и экспонаты Смитфилдовской Скотоводческой выставки – племенных коров и быков, которые стоят гораздо больше простых смертных. Такого не должно было повториться, поэтому Лондон превратили в бездымную зону. Теперь лондонским воздухом можно дышать, а такого не было во времена Диккенса, и в Темзу возвращается рыба. Пережив достаточно серьезный шок, мы готовы принять меры. Воздух будущего не будет пахнуть ничем. Увы, и пища не будет иметь какого-либо вкуса, если не считать вкусовых добавок. Постепенный упадок вкуса пищи, который я отмечаю с детства (а я-то помню, какая была еда на вкус в двадцатых), неуклонно продолжается. Человеческое тело станет лучше ухоженным, но будет предаваться удовольствиям меньше, чем сифилитическое тело Ренессанса. Даже удовольствие от секса уменьшилось, поскольку он так доступен. В молодости секс для меня был недостижимой икрой. Теперь он превратился в гамбургер, и есть его позволят десятилетним детям. Эпоха вседозволенности продлится до 2000 года, и кино и журналы станут упорно трудиться, изыскивая новые вариации базовой темы совокупления. Я бы подумал, есть предел. В экономике есть закон убывающей отдачи. Аборты будут дешевы и доступны. Способность бездумно скинуть одноразовый эмбрион хорошо сочетается с доступностью секса – и то и другое свидетельствует о дешевизне человеческой плоти.

Религия?

Христианское экуменическое движение достигнет своего предела, иными словами, католичество превратится в протестантство, а протестантство – в агностицизм. Молодежь по-прежнему будет искать диковинного и мистического – в новых культах и у невероятных проповедников типа Муна. Но ислам не утратит своей суровости. В начале этого века Г.К. Честертон опубликовал роман «Перелетный кабак», в котором нарисовал фантастическое будущее, где над Англией реют звезда и полумесяц, выпивка под запретом, и двое мужчин и собака скитаются по дорогам, катя бочку рома, спасаясь от мусульманской полиции и стараясь сохранить память о крепком спиртном. Я бы сказал, такое вполне может произойти приблизительно к 2100 году. Сверхъестественное чурается сверхвакуума. Со смертью институализированного христианства наступит распространение ислама.

Я бы сказал, более вероятен всеобщий коммунизм.

Разве в умах большинства американцев термин «коммунизм» не выступает неопределенным вербальным противопоставлением – сплошь овертона и никакой базовой ноты? Не позднее, возможно, 2000 года история докажет, что марксистская секвенция ошибочна. Маркс считал, что революция разразится в промышленно развитых странах, где рабочие поднимутся против угнетателей-капиталистов. А ответом на капиталистическое угнетение стала не революция, а синдикализм. Революции происходят в малоразвитых странах, и вполне возможно, что историческая последовательность выглядит как нищета-коммунизм-капитализм. Выбирайте диктатуру по своему вкусу. Я предпочитаю мягкую диктатуру философии потребления. У малоразвитых стран нет выбора. Коммунизм может прийти к власти в Нижней Слобозии, но не в Соединенных Штатах.

Оруэлл писал, что новояз фундаментально важен для ангсоца, что новояз в некотором смысле и есть ангсоц. Разве невозможно, что с учетом развития или разрушения языка мы готовим наше сознание к неспособности совершать рациональный выбор и тем самым расчищаем место для философии диктатуры?