Читать книгу "Химическая свадьба - Гордон Далквист"

Чань не мог представить свою жизнь без борьбы.

Когда улица пошла вверх, мужчина нырнул в грязную нишу, которая, очевидно, использовалась для удовлетворения естественных надобностей чаще, чем для тайных свиданий. Он снял шелковый плащ Фойзона, свернул и бросил в угол. Он положил свои очки в карман красного пальто монсеньора и застегнулся на все пуговицы. Затем замотал марлей глаза, неплотно, чтобы можно было видеть, но так, чтобы и шрамы оказались на виду. Он вышел из ниши и теперь пошел медленнее, постукивая по тротуару палкой, пока не добрался до высоких каменных ступеней. Почти сразу мужчина в широком плаще адвоката предложил ему руку. Чань принял помощь и бормотал благодарности, пока они вместе поднимались по ступеням.

В древности тюрьма Марцеллина была мраморным амфитеатром, расположенным на склоне холма. Мрамор уже давно растащили для украшения фасадов церквей и загородных домов. Все, что осталось от первоначального здания, – арка, украшенная резными каменными масками: одна с глумливым выражением, а другая оплакивала всякую живую душу.

Поднявшись наверх, Чань поблагодарил адвоката и, постукивая тростью, подошел к караульному помещению, представившись монсеньором Люцифера, легатом архиепископа. Как и надеялся кардинал, тюремщик не мог отвести взгляда от забинтованных глаз.

– Я был в соборе. Эти разрушения, конечно, не могли помешать выполнению моей миссии. Мне нужен человек по фамилии Пфафф. Желтоватые волосы, одет в нелепое оранжевое пальто. Вероятно, ваши констебли взяли его на Седьмом мосту или около дворца.

Тюремщик молчал. Чань наклонил голову, ожидая его согласия.

– А-а, хорошо, сэр.

– Я предполагаю, что вам нужно предписание.

– Да, сэр. Стандартное правило.

– Я потерял все эти документы, как и моего помощника, отца Сколля. Руки отца Сколля, понимаете. Он был похож на несчастную куклу злого ребенка.

– Как ужасно, сэр…

– Так что у меня нет предписания. – Чань почувствовал, как начинает волноваться собравшаяся за ним очередь, и намеренно стал говорить медленно. – Портфель с документами был у него в руках, видите ли. И руки, и портфель разорвало на куски. Бедного Сколля можно было принять за дикобраза – он был весь утыкан щепками.

– Боже правый…

– Но, возможно, вы сумеете все исправить. Пфафф – это мелкий негодяй, и все же он важен для Его превосходительства. Он здесь у вас или нет?

Тюремщик беспомощно глядел на растущую очередь. Он подтолкнул регистрационную книгу Чаню.

– Если вы просто подпишете…

– Как я могу подписать, если я не вижу? – размышлял вслух Чань. Не дожидаясь ответа, он нащупал ручку тюремщика и покорно нацарапал, заняв половину страницы: «Люцифера».

Кардинал не спеша подошел, постукивая тростью, к другому тюремщику с другой регистрационной книгой. Тот провел испачканным чернилами пальцем вниз по странице.

– Когда доставили?

– Прошлой ночью, – ответил Чань, – или сегодня рано утром.

Тюремщик нахмурился:

– Такого имени нет.

– Возможно, он назвал другое.

– Тогда это может быть кто угодно. Только за последние двенадцать часов у меня прибавилось пять сотен душ.

– Где люди, арестованные у Седьмого моста, или у дворца, или у святой Изабеллы? Вы знаете, кого я имею в виду. Тех, кого привели солдаты.

Тюремщик заглянул в бумаги.

– И все же там нет человека по фамилии Пфафф.

– Начинается с «П».

– Что?

– Наверняка все эти люди у вас собраны в одной или двух больших камерах.

– Но как вы узнаете, что он там? Вы же ничего не видите.

Чань постучал концом трости по плиткам.

– Господь всегда поможет найти негодяя.

Чань три раза был в тюрьме Марцеллина, и каждый раз ему везло: он успевал подкупить тюремщиков и освободиться еще до того, как начинались настоящие пытки. Вот почему он содрогнулся, когда начал спускаться по узким ступеням. Кардинал не опасался, что охранники опознают его – сан священника автоматически гарантировал их уважение, – но его мог узнать наблюдательный заключенный. В этом случае Чань оказался бы в безнадежном положении.

Стены коридоров были покрыты грязной слизью. Пока он шел мимо камер, не смолкали крики – мольбы о помощи, протесты и уверения в своей невиновности, плач и стоны больных. Он не отвечал. В конце коридора была особенно большая, окованная железом дверь. Провожатый Чаня постучал своей дубинкой по решетке, закрывавшей глазок, и прокричал, что «у любого преступника, которого зовут Пфафф», есть десять секунд, чтобы признаться. В ответ раздался целый хор криков. Не слушая их, тюремщик заявил, что первый же самозванец, объявивший себя Пфаффом, получит сорок плетей. В камере воцарилась тишина.

– Спросите о Джеке Пфаффе, – предложил Чань. Он посмотрел на другие камеры, выходившие в этот коридор, зная, что и там услышат голос тюремщика. Где бы в тюрьме ни находился Пфафф, он может узнать, что его ищут. Тюремщик выполнил его просьбу. Ответа не было. Хотя кардинал рисковал быть узнанным, выбора не было.

– Откройте дверь. Впустите меня.

– Я не могу, святой отец.

– Очевидно, этот человек прячется. Вы ему позволите обдурить нас?

– Но…

– Никто не причинит мне вреда. Скажите им, что, если они попытаются, вы убьете их всех до одного. Все будет хорошо – я знаю, что на уме у грешников.

В камере находилось не менее сотни мужчин, и в ней было так же тесно, как в трюме корабля работорговцев. Охранник вошел и замахал дубинкой, расчищая проход. Чаня окружил круг потных и испачканных кровью лиц.

Пфаффа среди них не было. Это были беженцы, которых Чань видел в переулках и у реки, – их единственными грехами были бедность и невезение. Большинство пострадало от оружия Вандаариффа: из-за воздействия стеклянных осколков они пришли в бешенство, но их избили и заставили повиноваться. Чань сомневался, доживет ли хоть половина из них до утра. Он показал тростью в дальнюю часть камеры, чтобы привлечь внимание охранника: он не мог разглядеть, кто там находится, поскольку под аркой была небольшая ниша.

– Кто-нибудь прячется в нише?

Тюремщик крикнул, чтобы заключенные подвинулись, с привычной жестокостью ударив дубинкой тех, кто, по его мнению, не торопился. В нише скрючился единственный человек, лицо которого было маской из запекшейся крови.

– Одного нашли, – пробормотал тюремщик. – Но я не…

– Наконец-то, – крикнул Чань и отвернулся. – Это тот самый парень. Поднимите и забирайте его.

Кардинал, постукивая тростью, направился к первому стражу, а второй следовал за ним со своим грузом.

– Архиепископ будет вам глубоко благодарен. Нужно ли мне снова расписаться в вашей книге?