Читать книгу "Судный день - Адриан Д'Аже"

Минуя таможенный досмотр, Дженнингс вышел из нового терминала Гватемалы, таща за собой свой чемодан на колесиках. На нем была поношенная гражданская одежда — джинсы и желтая спортивная рубашка. Влажность и жара были угнетающими, и по его раскрасневшемуся лицу струями тек пот.

— Zona Uno cuanto?[90]— спросил Дженнингс водителя потрепанного желтого такси, стоявшего перед залом прибытия.

— Cien quetzals, — ответил почти чернокожий морщинистый водитель-майя.

— Сто кетцалей! Грабеж среди бела дня! Setenta. Семьдесят, — настаивал Дженнингс, для убедительности выставив семь пальцев. — No mas![91]

Старый таксист пожал плечами, и Дженнингс сел в машину. Улицы города были забиты автобусами, изрыгавшими облака черного дизельного дыма, потрепанными грузовиками с подвесками, знававшими лучшие времена, ярко раскрашенными «куриными автобусами» и вездесущими фургончиками «тойота» в разной степени неисправности.

— Отель «Рио», Авенида шесть, — сказал Дженнингс.

Когда они подъехали к гостинице, Дженнингс расплатился с водителем и потащил свой багаж по растрескавшейся плитке грязного фойе к стойке администратора. Местный персонал его хорошо знал, и за несколько кетцалей они готовы были закрывать глаза, когда он приводил в номер мальчика с улицы или даже двух.

* * *

— Quiere chica senor? Muy limpia. Muy buen polva. Хотите девочку, мистер? Очень чистая. Очень хорошо трахается. — Монсеньор Дженнингс отмахнулся от уличного зазывалы пренебрежительным жестом руки.

— Maricon! Vete a la mierda! Да пошел ты, педик! — крикнул ему молодой зазывала.

Дженнингс не обратил на него внимания и, свернув в едва освещенный переулок позади автобусной остановки в одном из самых сомнительных районов Зоны I, направился в свое любимое место случайных знакомств, клуб «Эль Сеньор Чико». У дверей не было никаких вывесок. Дженнингс заплатил охраннику десять кетцалей за вход и еще двадцать дал ему на чай. Усатый коренастый охранник с большим животом, выпиравшим под грязной темно-синей рубашкой, лукаво улыбнулся и сунул деньги в карман.

— Bienvenidos de nuevo, сеньор Дженнингс. Приятно видеть вас снова. Рейналдо еще нет, но он скоро здесь появится.

Рейналдо едва исполнилось двенадцать, но как он отличался от всех мальчиков, которых знал Дженнингс! Горячая волна предвкушения захлестывала мрачные глубины души монсеньора. Рейналдо, как и остальные гомосексуалисты, занимающиеся проституцией в клубе «Эль Сеньор Чико», работал в маленьких грязных комнатках наверху. Им платили эквивалент десяти американских долларов за полчаса, и половина этих денег уходила заведению; но ради постоянных клиентов, таких, как сеньор Дженнингс, — и за дополнительную плату — Рейналдо разрешалось уходить из клуба. Дженнингс отодвинул грязную занавеску, отделявшую помещение клуба от улицы, и стал пробираться между потными и пышущими жаром посетителями, раскачивающимися под мелодию «Это люди дождя» из фильма «Девушка из прогноза погоды». Комната пропахла тяжелым, сладковатым и приторным запахом «травки», в кромешном дыму вспыхивали проблесковые лампы, на мгновение выхватывавшие из темноты хрупкие стены с облезшей синей краской. Молодые мужчины танцевали с пожилыми, большинство из которых были американцами или европейцами, и глаза их горели от коктейля из льда, экстези и текилы. В дальнем конце стойки из рифленого железа двое молодых мужчин заключили друг друга в пылкие объятья, одновременно ощупывая спереди джинсы партнера.

— Ron Zacapa por favor… con cubitos de hielo.[92]

— Конечно, сеньор Дженнингс. Один «Закапа» со льдом. — Молодой бармен, работавший без рубашки, подбросил в воздух тяжелый стакан с толстым дном, ловко поймал его и насыпал в него горсть льда весьма сомнительного происхождения. Затем он плеснул в него порцию рома и подтолкнул стакан по стойке; натертый маслом голый торс влажно поблескивал в огоньках вертящегося под потолком зеркального шара.

— На ваш счет, сеньор?

Дженнингс кивнул, одним глотком осушил стакан и тут же заказал еще один. В отличие от «Баккарди» или других известных марок рома, «Закапа Сентенарио» пришел не с Ямайки или откуда-то из Карибского бассейна, да и делался он не из черной патоки. Одна из лучших в мире марок производилась из первого отжима сока сахарного тростника с гватемальских ферм. Дистиллированный высоко в горах, окружающих Куэтцалтенанго, и выдержанный в бочках из-под американского бурбона и виски, этот темный напиток с богатым букетом был предназначен для того, чтобы его смаковать, но Дженнингсу хотелось захмелеть. Он оглядел комнату. В одном ее конце обветшалая деревянная лестница вела наверх, к номерам, которые можно было снять на четыре часа за 800 кетцалей. Он знал: за то, чтобы увести Рейналдо с собой, нужно будет отдать вдвое больше, но Дженнингс был готов платить. Тут он заметил мальчика, выходящего из задней двери, и его охватила волна предвкушения.

— Bienvenido a Ciudad de Guatemala, Senor Jennings.[93]

— Ты свободен сегодня вечером, Рейналдо? — спросил Дженнингс хриплым голосом. Взгляд его похотливо скользил по стройной фигурке.

Рейналдо кивнул; глаза на красивом юном лице казались остекленевшими. Это лицо никогда не озаряла улыбка, в нем погасла радость жизни. Власти изо всех сил старались искоренить торговлю детским сексом, но, как и во всех больших городах мира, она все равно процветала — нужно только знать, где искать.

Когда они оказались на заднем сидении такси, толстая потная рука Дженнингса скользнула на упругое смуглое бедро Рейналдо.

* * *

Утренняя жара уже начинала становиться тягостной, и Дженнингс с облегчением вошел в прохладную тень невысокого розового здания 30-х годов, в котором размещался Национальный музей археологии и этнологии. Дженнингс неторопливо шел мимо мягко подсвеченных стеклянных витрин, и его грязные кроссовки скрипели на тщательно отполированных плитках пола. В начале экспозиции были выставлены редкие лезвия, ножи и наконечники копий, которые древние вырезали из обсидиана — твердого черного стекла, образовавшегося из вулканической лавы, застывшей без кристаллизации, что позволяло затачивать их до молекулярной толщины, во много раз острее современных хирургических скальпелей. Со следующего стенда безжизненным застывшим взглядом смотрели бесценные маски из молочно-зеленого нефрита с глазницами, выложенными мозаикой из перламутра и обсидиана. Они были расставлены среди красно-синих статуй и гончарных изделий, найденных в царских гробницах пирамид Тикаля и Паленке, но Дженнингс не удостоил их даже беглого взгляда. Он искал своего осведомителя. В этот момент охранник подал ему сигнал, приглашая в угол зала экспозиции, где не было экспонатов и где, как знали они оба, их не могли видеть камеры видеонаблюдения. Карлос был коренастым мужчиной с иссиня-черными волосами и квадратным коричневым лицом. Темные глаза его нервно оглядывали комнату.