Читать книгу "Приказ обсуждению не подлежит - Михаил Нестеров"

* * *

Восточное крыло, упирающееся в дозорную башню.

К ней бойцы подошли всем составом и остановились у двери, за которой — несколько ступеней, ведущих на площадку башни. В пяти метрах еще одна лестница, ведущая на первый этаж; именно по ней поднялись двое караульных, которых снял Иваненко — одного ножом, другого руками. Там, внизу, конечная цель, и там же главная опасность. Хочешь не хочешь, а, как говорил Стофферс, под ноги смотреть придется.

— Стофф, — тихо шепнул на ухо бойцу Марк, — нам лучше снять часовых на вышках сейчас или потом? Твое мнение?

Давненько никто не интересовался точкой зрения немца. Возможно, в этом он увидел первый шаг к примирению, который сделал командир.

— Потом, — тут же отозвался немец. — Не будем загодя баламутить воду.

— Хорошо. Мы с Максом идем впереди, вы с Хирургом страхуете нас. Пока не войдем в отделение смертников, работаем пистолетами.

Восточное крыло на обоих этажах было глухим, имело только один вход, по кругу его перекрывал овал башни. По сути, охранники в отделении смертников и сами были таковыми при внезапном вторжении. Отступать им некуда, разве что лезть на стену.

Диверсанты спускались по металлической лестнице бесшумно. Тише всех — Иваненко, перебирая ступени босыми ногами. В широкой темной робе и с сумкой за спиной он походил на каратиста, спешащего на тренировку. Он остановился, когда Марк подал знак. Пара секунд, и на стыке восточного и южного крыла раздались несколько выстрелов.

Макс снял часового, охранявшего вход в южное крыло, Сергей Марковцев — его напарника, сторожившего тяжелую дверь отделения особого контроля. В этот раз Максим отстрелял в середину груди охранника. Сближаясь и опуская вооруженную руку, выстрелил ему в голову. Шагнул к приоткрытой двери и оглядел длинный коридор, заканчивающийся еще одной, на сей раз решетчатой дверью. Даже различил противоположную стену, граничащую со следственным отделом. Продольных на этом участке он не заметил.

«Чисто», — Максим подал знак, закрывая дверь.

Сергей Иваненко тем временем отстегивал от пояса убитого охранника связку ключей.

Замков на этой двери было два — электрический и обычный. Первый был заблокирован в открытом положении с пульта, со вторым Хирург справился за пару секунд. В отличие от Марка Иваненко с первого взгляда определил нужный ключ. В его сумке лежали иные «ключи», миниатюрные взрывные устройства на основе пластита, которые открывали любые замки, почти не нарушая их внешнего облика.

Хирург поймал утвердительный кивок командира и открыл дверь.

Марк первым ступил в отделение особого контроля.

За ним, как тень, следовал Макс. Он сместился в сторону, перешагнув порог, и едва не касался товарища плечом.

Коридор был узок. Такие же узкие и длинные камеры были расположены лишь с одной стороны — слева по ходу — и не имели окон. Двери, как было указано на плане, были решетчатыми: толстые прутья, пронизывающие расположенные горизонтально стальные пластины. Все до одной двери, включая и ту, за которой находилась охрана этого отделения. Для сравнительно небольшого участка, где содержались всего несколько заключенных, их было слишком много: одиннадцать человек. И все вооружены автоматами Калашникова. Но все они находились в одном помещении.

Сергей мысленно прикинул расстояние до коридора, в котором Макс не обнаружил караула (обнадеживающий факт, настраивающий на молниеносные действия), до башни, стены которой могли стать хорошим проводником звуков. Что командиру совсем не понравилось: при интенсивном огне и отдельных выкриках часовой в башне запросто мог насторожиться. Марк наморщился: нужно было снимать хотя бы часового на башне.

И он тут же исправил ошибку. Обернувшись к Иваненко, он показал ему направление круговым движением руки («поднимайся на башню»), ею же провел по горлу — «бери часового». Хирург освободил себя от сумки и неслышно скользнул за дверь, которую прикрыл за собой.

Макс показывал положение дел в помещении, где сосредоточилась охрана. Пока все тихо. Он лишь заглянул внутрь, опустившись на колено, но нескольких мгновений хватило и для того, чтобы посчитать караульных.

Сейчас Макс Мейер, прислонившись к стене в непосредственной близости от двери, ориентировался по звукам.

Командир группы дал и себе и Хирургу ровно минуту, по истечении которой отдал команду на штурм.

55

Араб-христианин Сабит Якуб насторожился, когда расслышал отдаленный гул и частые щелчки. Похоже на рассерженный пчелиный рой, на который напали охотницы-щурки.

Сабит нес службу в западном крыле. В основном торчал в санчасти, ведя бесконечные разговоры ни о чем с дежурным фельдшером. Пили кофе и без конца бегали в туалет, расположенный рядом с санчастью.

Вот и сейчас Сабит выходил из отхожего места.

Непонятные звуки, коснувшиеся его ушей, насторожили охранника по той причине, что он не смог сразу же определить их происхождение. Сразу. Поскольку давно и безошибочно научился распознавать тот или иной шум, фон, каким бы слабым он ни был.

Что-то неординарное, из ряда вон выходящее терзало чуткие барабанные перепонки и стремительно подбиралось к груди. Подобно сквозняку, странный шепоток проникал в эту часть тюрьмы по длинному коридору, где нес караульную службу товарищ Сабита Хасан.

Сабит даже не пытался анализировать свои действия, почему он крадется к очередному посту, а не двигается к нему с маршевой скоростью встревоженного охранника; почему взмокла ладонь, лежащая на цевье автомата; почему вяжет его по рукам и ногам, сковывая движения, все усиливающаяся тревога.

Он не успел дойти до крайней опоры, уходящей на второй этаж, и понял, что это. Это страх тяжелым свинцом наливал тело.

В прошлом году Сабита обокрали. Воры проникли через кухню и орудовали на первом этаже его дома. Сабит слышал их, но не мог двинуться с места. Он удерживал жену, старался не смотреть на тумбочку, где лежал пистолет.

Он не был трусом, но — боялся. Больше за себя, нежели за жену и детей, потому, наверное, что страх сковал его тело и был предвестником чего-то еще более страшного. Сработал животный инстинкт самосохранения. Так самка при нападении более сильного соперника бросает своих детей, чтобы снова воспроизвести потомство; а этих уже не спасешь… Только Сабит боялся за свою шкуру, потому что был наделен каким-никаким разумом. Именно мысли, которые копошились, как черви, в черепной коробке, показывали лицо настоящего человека. Был бы он безумным, выскочил бы из спальни даже безоружным.

И Сабит остановился. Ровно под тем местом, где несколькими минутами раньше Сергей Иваненко нанес Хасану смертельный удар ножом.

Сабит был один; но если бы рядом оказался товарищ, он шел бы за ним, скрываясь за его широкими плечами. Но, скорее всего, они часто менялись бы местами.