Читать книгу "Формула неверности - Лариса Кондрашова"

— У тебя, Карпенко, получилось прямо как в поговорке: «Отдай жену дяде, а сам иди… к тете!» Ну что ж, не все коту масленица.

— И когда же это у меня была твоя масленица? — рассердилась Таня'.

— Была, дорогая, была! Мы все тебе завидовали. Конечно, по-хорошему, но может, ненароком и сглазили…

— Постой, а разве ты с Денисом плохо живешь?

— Неплохо. Но знаешь, не было у нас никогда вашей легкости и даже лихости. Ты человек хороший, но прости, Таня, ведомый. Руководил-то всем Миша.

— Да я и не спорю.

— А ты позволила себе отдать такого мужика в чужие руки.

Таня почувствовала, что у нее кровь отлила от сердца.

— Хочешь сказать, у него есть другая женщина?

— А он разве был импотентом? — ответила вопросом на вопрос Соня.

Чего уж притворяться перед самой собой. Скоро шесть лет, как они врозь. И Мишка, тут подруга права, мужчина здоровый. Сама-то она с Каретниковым жила. Все это время. Любовь всей ее жизни. Так кто кого предал?!

У молодых есть шутка. «Ты что, тормоз?» — «Нет, я медленный газ». Она постоянно буксует на одном и том же месте, не слушая доводов рассудка, и повторяет как попугай одно и то же.

Вон даже единственного своего жильца, бескорыстно ее любящего, прогнала. Подумаешь, слюнявится он.

Она накинула себе на колени кухонный фартук и позвала:

— Черчилль!

Пес с надеждой взглянул на нее.

— Иди сюда.

Пес радостно зацокал по паркету и опять положил ей голову на колени. Она почесала его за ухом и подумала, что никогда не назвала бы собаку именем английского премьер-министра, но пес достался ей уже с этой кличкой.

— Какой-то странный человек мне сегодня звонил, — сообщала она собаке. — Дежурство сдал, дежурство принял. Придумают же! Будто бы Мишка, уезжая, поручил меня кому-то. А если бы и правда мне понадобилась какая-то помощь, как бы он об этом узнал, если у меня не было никакого контактного телефона? Глупость все это.

Теперь она разговаривает с собакой. Осталось завести попугая, чтобы он хотя бы что-то отвечал. Пусть и невпопад.

Таня не замечала, что откладывает куда-то в сторону главное сообщение: Мишка приезжает! Когда? Может, сейчас он уже дома? Тогда почему Таня не бежит к телефону и срочно не набирает его номер?

Она тут же и набрала — телефон безмолвствовал. Кто же это над ней пошутил? Она решила подождать еще денек-другой и опять позвонить.

Будь Таня женой Михаила, она могла бы найти кого-нибудь из этой группы по официальным источникам, а так…

И если Мишка приехал, мог бы ей позвонить, так положено. Нет, ничего она не станет о нем узнавать! Если он приехал и ей не позвонил, значит, звонить не хочет.

Правда, каждый вечер она продолжала набирать знакомый номер и подолгу слушать длинные гудки.

Хорошо, Александра звонила ей частенько. По телефону познакомилась Таня и с Алексеем. Дочь жила с ним в гражданском браке, и хотя Таня считала себя современным человеком, такие браки она не признавала. Считала: любите друг друга — женитесь!

Молодые снимали квартиру с телефоном за двести баксов в месяц. Что ж, у Саши есть деньги, хотя, по мнению Тани, она могла бы распорядиться ими с большей пользой.

Незаметно минул сентябрь, и вот во вторую пятницу октября Таня, сидя вечером дома после очередной трудовой недели, опять набрала номер Михаила.

— Алло! — отозвалась трубка его голосом.

Таня от неожиданности так растерялась, что не смогла ничего сказать, а только промычала что-то и отключилась, словно трубка обожгла ей руки.

Приехал! Может, даже сегодня. Позвонит ей или не позвонит? Сидеть и ждать?

Ну нет! Она вскочила и стала собираться. Какой там макияж, какая модная одежда! Схватила старые джинсы, водолазку. Черчилль, подросший и уже не такой восторженный, как прежде, лишь молча наблюдал за ее сборами. Он помнил, сегодня с ним уже гуляли. Но может, будет еще одна прогулка..

Он слегка приподнял зад, что означало: «Ну что, идем?»

— Нет, Черчилль, — отмахнулась Таня, — сейчас мне не до тебя.

Она на минутку забежала к Светлане.

— Ты куда на ночь глядя? — удивилась та.

— Мишка приехал, — сказала Таня.

— Только теперь? — удивилась Света: как-то незаметно она стала наперсницей Тани, как прежде Маши. — Ты с ним разговаривала? Он знает, что ты едешь?

— Нет! Нет! — отвечала Таня на все ее вопросы.

— А если он сейчас как раз уезжает куда-то?

— Ничего, я подожду.

— А если у него женщина?

К такому повороту Таня не была готова, потому и не знала, что ответить Светлане. В самом деле, что тогда делать?

— Тогда уж лучше все узнать сразу, — неожиданно охрипшим голосом проговорила Таня.

— С Богом! — сказала Света и неожиданно ее перекрестила.

Она хотела взять «хонду» — изредка Таня ездила на ней, как бы приобщалась к Мишкиной жизни, но Потом передумала и поехала на своей «десятке».

Таня буквально притерла свою машину к какой-то «Волге» у подъезда и с бьющимся сердцем вошла в лифт.

У двери ее дрожь было усилилась — опять вспомнилось предположение Светланы насчет другой женщины, но почти тут же она расслышала веселый переговор сразу нескольких голосов. Причем мужских. То есть женщины, возможно, и были, но не с Мишкой наедине.

Таня нажала кнопку звонка. Голоса на минутку стихли, а потом дверь распахнулась.

На пороге стоял какой-то невысокого роста, кудрявый, но, сразу видно, накачанный молодой человек и с интересом смотрел на нее.

— Девушка, вам кого?

— Карпенко Михаила.

— Миха, это к тебе! — крикнул он в глубь комнаты, и Таня различила голос Мишки, сразу потонувший в хоре других мужских голосов:

— Так заводи! Кто пришел-то? Ей-богу, Витьке только доверь дело, он тут же его завалит!

Таня вошла в комнату, и в ней в тот же миг воцарилось молчание.

— Япона ма-ать! — протяжно произнес кто-то.

Прямо перед Таней за столом сидел Мишка и удивленно смотрел на нее. А за столом, кроме него, сидело еще человек десять мужчин в возрасте от тридцати до сорока лет. И ни одной женщины. Ничего похожего на то, что она себе в воображении нарисовала.

Бывший Танин муж сидел за столом не так, как все, а как бы сбоку. Правая нога его, до колена — как ей в первый момент показалось, металлическая, — была вытянута вперед.

«Протез! У него протез! — подумала Таня, но не в смятении, а просто констатируя. — Слава Богу, что всего лишь нога, а сам он жив!»