Читать книгу "Девушка из высшего общества - Татьяна Бонкомпаньи"

«Дорогая Эмили, сомневаюсь, что тебе удастся стать организатором вечера. Во-первых, ты не сможешь заплатить 20 тысяч долларов за столик, так ведь? И во-вторых, организаторы должны привлекать гостей благотворительного бала. А твое имя на приглашении только оттолкнет многих, ты не считаешь? Обнимаю, Диана».

Лили нашла абзац, в котором Бет писала о ней. После ужина с Робертом она все же позвонила ей и призналась, что идею написать про Эмили подала Ди и что она очень сожалеет о сделанном. А Бет, в свою очередь, оценила честность и раскаяние Лили и написала о ней даже с сочувствием.

«Через несколько недель после нашего первого интервью миссис Бартоломью позвонила мне домой и призналась, что очень переживает из-за гибели Эмили. Она сожалела, что во время нашей встречи была не до конца честна со мной. Мы встретились еще раз, и со слезами на глазах она сказала мне следующее: „Окружающие твердят тебе: „Ты не несешь ответственности за то, что произошло“, — и ты им веришь. И они правы, но лишь отчасти. Я видела все предупреждающие знаки, но, к сожалению, проигнорировала их. Я решила, что Эмили прочтет статью и поймет, насколько это глупо — мечтать пробиться в светское общество. Мне казалось, что таким образом я могу помочь ей. Конечно, теперь я понимаю, как сильно ошибалась. Эмили была очень ранимой девушкой. В качестве героини я должна была выбрать кого-то более сильного — я имею в виду в эмоциональном плане. За последний год я поняла одну вещь: в светском обществе выживают только толстокожие хищники. Как акулы или даже сильнее“».

Статья Бет вызвала колоссальный резонанс. Вслед за ней в «Нью-Йорк обсервер» и других газетах, редакции которых расположены на Манхэттене, появилась целая серия материалов о психологическом терроре среди взрослых. Телеканал «Прайм-тайм лив» посвятил этой теме часовую программу. Возникло даже что-то вроде движения против благотворительных вечеров, а количество гостей на некоторых мероприятиях высшего уровня уменьшилось по сравнению с прошлым годом наполовину. Многие женские журналы стали гораздо меньше писать о светских дамах, как юных, так и в возрасте, и в результате несколько высококлассных дизайнеров перестали бесплатно предоставлять наряды и дарить сумки тем, кто мог пробиться в организаторы благотворительного вечера.

Естественно, бойкот не может продолжаться долго. К зиме о статье все забудут, снова начнутся вечеринки, и светские дамы и самоуверенные типы вернутся к привычному образу жизни, непонятному простым людям. Единственным отличием станет то, что Морган и Ди, хотя и останутся на сцене, уже не смогут диктовать свою волю.

Глава 41

В августе в Нью-Йорк на две недели приехала погостить мать Лили. Стояла сильная жара, и Лили предупредила, что от раскаленного тротуара в воздухе стоит запах тухлой рыбы и гниющего мусора, но отговорить Маргарет от поездки было невозможно.

— Я имею право увидеть моего единственного внука, — заявила она по телефону, сразу поставив точку в возможном споре о целесообразности самого приезда или его сроках.

Увидев мать — в широких брюках клюквенного оттенка, соломенной шляпе, сильно надушенную розовым ароматом, — Лили ощутила нежность и безмерную радость от встречи.

— Ты так замечательно пахнешь, — сказала она, крепко обнимая Маргарет.

Днем они в основном ходили по распродажам, а вечера проводили за приготовлением каких-нибудь простых блюд и беседами за бокалом охлажденного белого вина. Маргарет удивлялась, как это удобно, когда бакалейный магазин и аптека расположены всего в нескольких минутах ходьбы от дома, и восторгалась, заходя в многоэтажные кондиционируемые магазины, такие как «Сакс» на Пятой авеню и «Бергдорф-Гудман». Ее реакция напомнила Лили о том, что нужно ценить город, который она уже начала воспринимать как должное и даже хотела покинуть. В день перед отъездом, поужинав горячими пирожками и салатом, мать поставила на стол бокал шардонне и внимательно посмотрела на Лили.

— Ты готова обсудить, что происходит у вас с Робертом? — спросила она.

Лили вздохнула.

— А я все думала, когда ты об этом спросишь.

— Вот я и спрашиваю. — Маргарет усмехнулась. В морщинках вокруг ее рта скопилась темно-розовая помада, а ресницы были так обильно накрашены тушью, что напоминали паучьи лапки.

— Ты такая красивая… — Лили почувствовала, как сердце защемило от любви к матери.

— Девочка, не тяни время.

— Я не тяну. Честно, мам, я уже рассказала тебе все. Насколько я знаю, Роберту удалось сохранить работу, а живет он все лето у родителей, пока они путешествуют по Греции или еще где-то.

— Я спрашиваю не об этом. Я хочу знать, что ты чувствуешь. До того как это случилось… — Мама теперь называла историю на благотворительном балу словом «это». — Мне казалось, ты не особо довольна вашими отношениями.

— Я часто слышала о том, как непросто жить в браке, но не могла предположить, что наши первые годы окажутся настолько трудными. А как же медовый месяц?

— Его просто не существует, дорогая. Все знают, что первые годы — самые сложные. Настоящий медовый месяц начинается гораздо позже.

— Насколько позже?

— Я все еще жду его.

Лили рассмеялась:

— Хорошо, я поняла. Семейная жизнь не бывает легкой.

Маргарет встала из-за стола и, собрав тарелки, направилась на кухню. Лили пошла за ней с бокалами и почти пустой бутылкой вина.

— Может, мы с Робертом просто не созданы друг для друга?

— Было время, когда я то же самое думала о жизни с твоим отцом. Мэтью уже пошел в детский сад, а ты была со мной дома. Отец только стал доцентом и собирался придерживаться стиля свободного общения со студентами. Юные нахалы задерживали его настолько, что иногда он приходил домой не раньше девяти или даже десяти часов вечера. Естественно, к этому времени я уже валилась с ног, потому что целый день носилась с вами, а мне было необходимо поговорить со взрослым человеком. Но он хотел только есть и спать. И такое его поведение заставило меня думать, что наш брак ошибка. — Маргарет наполнила раковину водой и натянула на руки ярко-желтые кухонные перчатки. — Передай мне «Палмолив».

Лили налила зеленую жидкость в воду в раковине.

Посмотрев, как образуется мыльная пена, наполнившая кухню химическим запахом, Маргарет произнесла:

— Мы с отцом часто ссорились, когда вы с Мэтью были маленькие.

— Можешь не напоминать.

— Он эмоционально закрытый человек, хотя в то время такие термины не употреблялись. Настоящий мужчина. — Маргарет вынула из воды руки, все в мыльной пене, и помахала пальцами рядом с ушами, как будто расставляя кавычки. — Иногда я мечтала о том, чтобы он попал в автомобильную аварию.

— Не может быть! — ахнула Лили.

— Естественно, я не желала ему гибели. — Она с сомнением замолчала. — Нет, все не так. Но все же иногда представляла себе, какой может быть жизнь без него.