Читать книгу "Королева двора - Лариса Райт"

Реальность в виде радостно дребезжащего телефона вырывает Оксану из плена иллюзий.

– Ну, что? – Она не скрывает нетерпения.

– Все же, что это за номер, а? Мне его в контакты вбивать?

– Вбей в свою голову то, что это к делу отношения не имеет. Так что там с Елисеевой?

– Одинока твоя Елисеева, как перст.

– …

– Нет, официально все прилично. Лет двадцать замужем за одним и тем же человеком. Только человека этого давным-давно никто не видел. Зато балерину иногда встречают то в клубах, то на презентациях в компаниях разных молодых людей, которых она называет своими профессиональными партнерами. А если наш брат начинает докучать, то ссылается на нетрадиционную сексуальную ориентацию последних. Мол, мы просто друзья, а по-другому с ними и быть не может. Очень удобная для балета отговорка, правда?

– А это не отговорка?

– Поговаривают, что нет. Хотя тут я свечку не держал и утверждать не стану. Но ведь Елисеева-то – живая баба, не уродина. Чего ж ей себя раньше времени в монашки записывать.

– А где ее муж?

– Ну, знаешь, подруга, – в голосе журналиста послышалось неодобрение, – об этом ты меня узнавать не просила. К тому же, кажется, сама балерина понятия об этом не имеет. Да и какая разница, где он?

Оксана молчала в задумчивости, пока не услышала, как ее окликнула трубка:

– Эй, ты где?

– Это действительно не имеет значения, – отозвалась она и отключила телефон, не удостоив собеседника благодарности.

Впрочем, тот не обратил на это никакого внимания. У него было огромное количество своих забот: выслеживать, разнюхивать, выдумывать и публиковать кто, где, с кем, когда и почему. А что происходит в голове у Оксаны? Зачем ей понадобились подробности жизни балерины Елисеевой? Это, конечно, небезынтересно, но не настолько, чтобы рыть землю носом и пропустить сенсацию вроде внебрачных детей Шурыґ или натуральности бюста известной певицы. Кто такая Оксана? Хороший предприниматель, имя которого не скажет обывателю ничего. Да и Елисееву знает, с одной стороны, весь мир, а с другой – весьма ограниченный круг интересующихся балетом или просто образованных людей. Какое дело широкой публике до перипетий ее жизни? То ли дело шоу-бизнес?! Вот эта тусовка как раз интересует массы. Следовательно, надо искать забойный материал, а не расстраиваться из-за того, что какая-то там бизнесвумен забыла сказать тебе «спасибо» за мелочную услугу. Придет время – скажет симпатичной скидкой на новый диванчик или уменьшением сроков поставки на шикарное кресло. И беспечный молодой журналист помчался по своим не терпящим отлагательства делам, представляя, как прекрасно будет смотреться в его прихожей шикарное итальянское кресло.

А Оксана осталась стоять на месте. Стояла у стола и смотрела на перевернутую коробку с воспоминаниями, на разбросанные по ковру снимки и думала о той сцене, которая никогда не попадала на пленку, а попала лишь в объектив Оксаниной памяти и заставила бережно собирать эту коллекцию кадров, валявшуюся теперь на ковре ненужным, бесполезным хламом.

– Как жизнь-то, Михайловна? – поинтересовалась соседка у вышедшей во двор Дининой приемной матери.

– Не жалуюсь, – ответила женщина. Она на лавочках не сидела, лясы не точила. Некогда было. Да и сейчас торопилась: затеяла пироги, замесила тесто и обнаружила, что начинки может не хватить. Зять любил ее кругляши с вишневым джемом, а джема осталось всего треть банки, и она спешила в магазин, чтобы обернуться, пока тесто не подошло.

– А молодые как? – не отставала соседка. Как уж тут любопытство удержать, когда такие страсти: с одной ходил – обрюхатил другую. На брюхатой женился, а все одно к первой сбежал.

– Живут.

– Хорошо живут-то?

– А у них и спроси. Видишь, идут?

Обе женщины уставились на чинно шествующих по двору молодых людей. Дина – тоненькая, хрупкая, красивая до невозможности твердо шагала по асфальту: носки врозь, пятки вместе – балетная походка. А вот руки исполняли совсем не балетную партию, а обычную, человеческую – женскую. Правая по-хозяйски держала под руку мужа, на левой покоился огромный букет белой сирени. Девушка улыбалась: улыбалась весне, улыбалась любви, улыбалась счастливой жизни. Она подняла букет и весело помахала им матери.

– Поклонники, поди, дарят? – снова не утерпела соседка.

– Поклонники случаются, – на сей раз охотно и не без гордости откликнулась женщина. – Она же у меня теперь прима, будет «Жизель» танцевать.

– Ты смотри-ка!

– Но сирень это Мишенька дарит. Как с детства ей все кусты обламывал, только зацветали, так и теперь все успокоиться не может. Пока цветет, каждый день носит. Только теперь сам не ломает, конечно.

– И чего деньги тратить?!

– Вот и я так думаю. Только что ж тут поделаешь, если любовь.

– Любовь, – мечтательно повторила соседка.

– Любовь, – согласилась Динина мать. – Она сирень любит, а он ее.

И женщина поспешила навстречу красивой паре с приветствиями и причитаниями о пока еще не готовых пирогах. А те успокаивали ее, и что-то рассказывали наперебой, и улыбались. Улыбалась и соседка. И казалось, что все вокруг: солнце, небо, весна – улыбаются этому дивному, молодому, ничем не омраченному счастью. И только на балконе второго этажа бесшумно рыдала оставшаяся незамеченной свидетельница этой сцены. Она сидела на бетонном полу, размазывала по щекам злые слезы и упрямо, воинственно повторяла:

– Я покажу вам сирень!

Оксана потом постоянно подсылала к балерине дарителей сирени, теша свое самолюбие надеждой, что подобное внимание не может не вызвать хотя бы какой-то, пусть даже мимолетной, ревности со стороны любящего мужа. Мысли о том, что ей, возможно, удастся внести разлад в их семейный уклад, доставляли Оксане удовольствие. Она никак не ожидала, что Дина отправится за Мишей в Новосибирск, не ожидала и того, что ей удастся вновь завоевать известность. Но это случилось. И Оксана притаилась в ожидании следующего удара, а пока время последнего не наступало, радовалась тем маленьким укольчикам, которые могла наносить с помощью букетов. Она до последнего не знала и не могла придумать, что же станет тем мощным оружием, с помощью которого она совершит достойную месть. А потом пошла на Левитана. И увидела эти волшебные цветы. И все срослось. И все стало очевидным. И она даже удивлялась, как могла не догадаться, не додуматься сразу. Оксана так обрадовалась, что прямо там, в Доме художника, спрятавшись за колонну от бдительного ока дежурной, вытащила мобильный и, набрав номер, сообщила:

– Они будут в сирени.

– Где? В какой сирени?

– В букете сирени. Пусть ищут между листьями и ветками.

– Договорились. Только ты должна понимать, Оксаночка, что я могу гарантировать тебе только скандал и ничего более. Любой нормальный адвокат без труда докажет и найдет тысячу свидетелей, которые подтвердят, что букет Дина получила в дар от зрителя. Она, конечно, будет утверждать, что не имела ни малейшего представления о том, что скрывается в его листьях и ветках. И будет весьма убедительна, так как это правда. Кстати, с чего ты взяла, что сирень окажется в машине? Она получит море цветов и наверняка какие-то оставит в театре, какие-то подарит педагогам, коллегам, гримерам.