Читать книгу "Балансовая служба - Андрей Егоров"

– Да ну! – перебил его бывший раб, откровения о Белом божестве ему порядком надоели. – Не верю я, что я какой-то там посланник… Самый обычный человек, просто пришел из другого мира.

Жрец ничего не отвечал, только смотрел на него выжидающе. Митрохин задумался, что бы такого продемонстрировать, что могло бы разом убедить старика, что его мир не выдуман им, а действительно существует. Он скинул грязный пиджак с оторванными рукавами и вывернул его подкладкой наружу:

– Гляди.

Жрец приблизился, всматриваясь с жадным любопытством в цветную картинку, вышитую красной шелковой нитью. Затем поднял на Митрохина удивленное лицо.

– Что это?

– Рой Робсон, – поведал он, – в смысле, костюмчик на его фабрике пошит. Отличная вещица.

Качественная. У вас таких Рой Робсонов днем с огнем не сыщешь. – Он взялся пальцами и помял материал жреческой тоги. – В чем вы только ходите? Это же рванина. – А вот это, – он продемонстрировал пиджачную ткань, – отличное сукно!

Если бы оно не было таким отличным, от этого пиджачка бы уже совсем ничего не осталось…

– В этой тоге ходил еще мой учитель, – обиделся жрец.

– И я о том же. Преемственность хороша в науке, ремеслах, искусстве, но только не в одежде.

Развели тут, понимаешь, сплошной секонд-хенд.

– Снова не разумею я твои речи, – помрачнел старик.

– Это ничего, – успокоил его Митрохин, – не всем же быть семи пядей во лбу. К тому же с возрастом извилины уже не так хорошо работают, как в молодости. Это всем известно.

– Скажи, нет ли у тебя какого-нибудь иного предмета из твоего мира? – осведомился жрец. – Шитая золотой нитью ткань, безусловно, красива, но не настолько, чтобы я уверовал в чудо.

– Ну ты даешь, – обиделся Митрохин, – шитая золотой нитью… Нет у меня больше ничего.

Даже паспорт и то потерял. Джинны у меня отняли и разодрали на клочки.

– Ну хорошо, – успокоился жрец, – тогда расскажи мне еще больше, чем уже рассказал.

– Давай, – согласился бывший раб, воспоминания о России были ему приятны. В мире, конечно, доставало нестабильности, но все же прежний мир даже сравнить нельзя было с тем, что он застал тут. Угнетенная бесправная кучка людей под властью могучих джиннов. И никаких перспектив на благополучное разрешение от бремени единовластия силатов, ифритов и их диких рыжеволосых подруг гул.

Жрец поправил под собой маленькую деревянную табуреточку. Он всегда подкладывал ее под себя когда возносил молитвы Белому божеству или беседовал с бежавшим с рудников рабом.

– Итак, расскажи мне, что за жизнь в стране, откуда ты родом, – попросил жрец.

– Хорошая жизнь, – откликнулся Митрохин и задумался, – сейчас, может, и не такая хорошая, как раньше была. А раньше очень хорошо было.

Спокойно. До того, как перемены наступили.

– Перемены? – оживился жрец.

– Вроде как переворот у нас был. Перестройка.

Тихий переворот. Не то что раньше с Лениным.

С Лениным целая революция случилась. Ленин – это вроде нашего вождя.

Митрохин старался излагать как можно доступнее. Получалось странно и нелогично. Жрец закивал – понял.

– А с чем ваш вождь боролся?

– Ну не знаю сейчас даже, – Иван Васильевич пожал плечами, – наверное, хотел, чтобы народ жил хорошо. А вообще теперь уже трудно сказать, что именно он там хотел. Скорее всего хотел, чтобы жизнь в России и во всей Европе была устроена в соответствии с его идеями. Как бы тебе объяснить поточнее. В нашем мире лучшим общественным устройством многими прогрессивными деятелями той эпохи считался коммунизм. Мы вот в нашей стране вместе с Лениным, а потом и другими вождями всех народов прямой дорогой шли к коммунизму. Но так и не дошли… Мда.

На лице жреца отразилось недоумение.

– Тебя интересует, почему не дошли?

– Меня интересует, почему по велению великого вождя не наступил коммунизм в тот же день.

– Э, нет, – помрачнел Митрохин и вспомнил теорию научного коммунизма, которую едва не завалил в вузе, – да и вообще, все непросто было.

Я и сам многого не понимаю и тогда не понимал.

Зачем то было делать, зачем это. И почему, если хотели, чтобы всем было хорошо, получилось так, что почти всем стало плохо. Зато, пока шли к хорошей жизни, весело было жить. Я тогда студентом был… школяром то есть… – По лицу жреца он понял, что тот не понимает ни слова. – Потом простым инженером работал, правда, тоже по финансовой части, но денег получал столько же, сколько и все. Правда, еще председателем партийной ячейки состоял. Да лучше раньше жилось, лично мне лучше… Чище как-то, честнее.

– Значит, ты такой человек, что тебе нравится дорога, – заключил жрец.

– Дорога к коммунизму? – переспросил Митрохин. – Ну пожалуй, да! Я тогда счастливей как-то был… Да и вообще, идеи-то хорошие были.

Равенство, братство. Хотя наш вождь вроде бы сам так и не думал. Говорил только. Вот если бы коммунизм удалось построить, вот тогда мы зажили бы.

– Да. Теперь я уверен, ты такой человек, что тебе нравится дорога, – повторил жрец.

– Мне бы и коммунизм понравился, – заверил его Митрохин, – а то мы шли к нему, шли, вдруг бац – и все оказались в озверелом капитализме… Да ладно, ты все равно меня не понимаешь. Только грустно мне тогда было, что все так повернулось, и что от меня ничего не зависит, и что того времени уже не вернуть.

– Тоска по ушедшим дням, – сказал жрец, – она свойственна всякому человеку и совсем неизвестна джиннам. Тоска и сопереживание себе подобным – вот что отличает нас от них. Я видел столько несправедливости, что утратил веру, – в глазах жреца заблестели слезы. – Я знаю, что вера не сможет помочь нам, нам может помочь только учение, утверждающее высшую власть человека над своей судьбой, а не бога.

– Неслабо завернул, – одобрил Иван Васильевич.

– Я ясно вижу, какой путь нам следует избрать, чтобы быть впереди.

«Еще классики марксизма учили нас, – вспомнил Митрохин, – что взгляд на мир может быть двух основных типов: материалистический и идеалистический. В первом случае материя и связанные с ней законы первичны, сознание является производным от материи и подчинено ей, мир образовался сам по себе, без участия каких-либо одушевленных сил. Идеализм же постулирует первичность духа, сознания, идеи: то есть сознание способно непосредственно влиять на материю и физические законы мира. А отсюда недалеко уже до мысли о Творце, этот мир создавшем… Этот старик явно из тех, кто отвергает идеалистический взгляд ради материалистического, с которым религиозные установления не слишком вяжутся. Но почему он тогда до сих пор является главным жрецом храма, а не ушел в мир? Ничего не понимаю».

– Ты должен возглавить борьбу! – объявил жрец. – Ты будешь нести учение своего вождя людям и возглавишь борьбу, хочешь ты этого или нет.