Читать книгу "Воин - Николь Джордан"

На экзотичном выразительном лице сарацинки по очереди отразились все ее чувства: разочарование, оскорбленное женское самолюбие, горестная покорность, а под конец – восторг. Похоже, она расстроилась, что Ранульф стал к ней равнодушен, но при этом действительно хотела заработать возможность вернуться на родину. Поколебавшись совсем недолго, Лейла пообещала, что сделает все возможное, чтобы помочь несчастной зараженной женщине, и Ариана начала надеяться, что Лейла честно попытается.

Но только через несколько часов, после того, как они съездили в восточный лес и Лейла осмотрела леди Констанцию, Ариана действительно преисполнилась надежды. Лейла очень уверенно сказала, что есть способ лечения, который по меньшей мере замедлит разрушительное действие болезни. Она сказала, что вдобавок к зельям и душистым притираниям у нее есть некая зеленая плесень из черствого хлеба и гранатового сока, которую выращивают во влажном, теплом, темном месте. Пока этой плесени слишком мало и ее хватит всего лишь на несколько примочек, но она сумеет вырастить достаточное количество для нужд леди Констанции.

Ариана старалась надеяться не слишком сильно, но ей так отчаянно хотелось верить, что исцеление любимой матери возможно! И в первый раз за долгое-долгое время она ощутила проблески настоящей радости, услышав обещание Лейлы, что ее снадобье должно помочь.

Ариана была искренне благодарна сарацинке и удивилась, поняв, что сочувствует красивой женщине, которая вполне могла стать ее соперницей. Несомненно, Лейла прожила тяжелую жизнь – должно быть, это ужасно – быть проданной в рабство в чужую страну.

Но ночью, лежа в постели рядом с Ранульфом, она почувствовала, что все ее тревоги из-за прекрасной наложницы вернулись. Ранульф сказал, что не собирался менять ее на бывшую любовницу, однако во время ужина он не обменялся с Арианой ни единым словом, а вернувшись в покои, не стал заниматься с ней любовью и даже не прикоснулся к ней. Он просто лег на бок, отвернувшись от Арианы и предоставив ей любоваться своей израненной спиной.

Ариана чувствовала, что это не простое равнодушие; более того, ей казалось, что он чувствует себя неловко. Не знай она Ранульфа лучше, она бы решила, что он нервничает. Может быть, его растревожило ее признание в любви? Ариана сильно сожалела о том, что так безрассудно выпалила правду. Она хотела сказать ему об этом, признаться в своих чувствах – но не таким образом и не в гневе.

– Может быть, ты предпочтешь, чтобы мое место заняла твоя сарацинка? – негромко спросила Ариана и затаила дыхание, ожидая его ответа.

– Я уже сказал – она мне больше не интересна.

– Она очень красивая, – едва слышно пробормотала Ариана.

– Щедрые прелести Лейлы не могут сравниться с твоей красотой, если ты спрашиваешь об этом.

– Тогда почему ты отвернулся от меня? Я сделала что-то, рассердившее тебя?

Вздохнув, Ранульф повернулся к Ариане и обнял ее. Она с благодарностью угнездилась рядом с его теплой наготой, но ей все равно не хватало этой успокаивающей близости. Ранульф рассеянно гладил ее по волосам, но продолжал молчать. Казалось, что он весь ушел в свои мысли и едва замечает ее присутствие.

На самом деле Ранульф размышлял над ее признанием в любви. Слова Арианы испугали его. Может ли это быть правдой? Верит ли она сама в то, что любит его? Или это очередная интрига, чтобы заставить его сдаться? Как ему хотелось верить Ариане!

Светлый медный локон ее волос обвился вокруг пальца Ранульфа, блестящий и трепещущий, словно живой. Ранульф посмотрел на него и поднес к губам.

– Ранульф? – пробормотала Ариана в тишину. – Я сказала то, что думала… я люблю тебя.

И тут же почувствовала, как он напрягся и замер.

– Да что ты? – И по цинизму в его голосе было ясно, что он полон сомнений. – Любовь? Это слово для меня ничего не значит.

Он никогда не знал женской любви и не хотел знать. В любви было слишком много зла, чтобы желать ее. Ариана печально всматривалась в его лицо, и сердце ее ныло.

– Милорд, ты решил осудить всех нас за грехи нескольких?

Он зловеще молчал.

– Моя любовь и моя верность отданы тебе, – негромко поклялась Ариана. – Господь – свидетель, я отдаю их тебе безоговорочно и от всего сердца.

Отчаянно желая поверить, Ранульф испытующе посмотрел ей в глаза. В тусклом свете ночной свечи ее серые глаза казались серебристыми, лучистыми и выглядели совершенно искренними. Он почти – почти – поверил.

Его губы искривились с горечью, которую рыцарь не мог скрыть.

– Я не могу ответить на твою любовь. У меня нет сердца.

Ариана положила руку на его обнаженную мускулистую грудь, ощущая под раздвинутыми пальцами ровное, ритмичное биение.

– Думаю, есть, милорд. Просто помоги ему вырваться из твоей брони.

Он осторожно взял ее за запястье и отодвинул руку в сторону, и сердце Арианы чуть не разорвалось. Однако он не отпустил ее, а посмотрел на девушку глазами, в которых плескалось страдание.

– Что я должен делать? – пробормотал он едва слышно.

– Просто верить мне, Ранульф.

Ранульф зажмурился. Верить ей – все равно, что подставить обнаженную грудь под удар меча. Глубину его недоверия знатным женщинам превосходила только ненависть к отцу.

Чувствуя невыразимую слабость, Ранульф прижался лицом к груди Арианы, словно в поисках утешения. Его нерешительность задела какую-то потайную струну в ее душе. Она ласково, поглаживала его по волосам, не требуя заверений, которых он не мог дать. Ариана давно знала, как трудно будет завоевать его сердце, как сильно Ранульф боялся полюбить ее и поверить ей.

Молча, нежно приподняла она его голову и прильнула к его губам в поцелуе, повторив свою мысленную клятву добиться его любви.

«Если бы я только мог ей поверить», – думал Ранульф следующим утром, глядя, как Ариана разговаривает со слугами в другом конце зала. Видимо, эти чувства отражались у него на лице, потому что вассал вдруг заметил:

– Да ты ж в нее влюблен, признайся. – И в голосе Пейна слышалось удовлетворение.

Ранульф оторвал взгляд от Арианы. Влюблен? Да, эта женщина из него веревки вьет. Она каким-то образом взяла над ним верх, он ничего не может с этим поделать, и эта мысль ужасает его. Эти чувства приводят его в замешательство, сомнения изводят – и Ранульф знает, что глупо пытаться скрыть эту неразбериху от своего ближайшего друга.

– Она леди Кларедон во всем, кроме имени, милорд, – заметил Пейн. – Почему бы не сделать ее настоящей леди?

Ранульф уставился в кубок с вином. Он сделал столько уступок Ариане, что она практически целиком вела хозяйство. Несмотря на свое здравомыслие, он склонился перед ее желаниями, хотя и знал, что рискует нарваться на предательство. Предательство, вот в чем загвоздка.