Читать книгу "Королева Таврики - Александра Девиль"

— Да уж это конечно, — вздохнула Ждана. — Боюсь, что Лазарь теперь навяжет тебе в мужья своего племянника Захария, и Таисия с этим согласится.

— Нет, теперь мне никто ничего не навяжет, — заявила Марина. — За это время я стала сильней и буду сама выбирать себе судьбу.

— Да, вижу, переменилась ты, повзрослела… не знаю только, к лучшему ли это. — Ждана перекрестила девушку. — Ладно, не буду тебя больше тревожить расспросами.

Помывшись и переодевшись в новую рубашку, Марина блаженно уснула на чистой постели, под теплым пуховым одеялом. Она наконец была в родных стенах, а не в чужом доме и не в тягостном для нее неуюте постоялых дворов, где девушке, переодетой юношей, каждую минуту приходилось быть настороже.

Марина спала так крепко, что не видела снов, а утром, открыв глаза, почувствовала себя удивительно сильной и бодрой. Яркое весеннее солнце просвечивало сквозь листву росшего за окном дерева, причудливые блики и тени скользили по стене, по колеблемой ветром занавеске. Откинув одеяло, Марина потянулась и на мгновение зажмурила глаза, а когда открыла их, увидела Донато. Он быстро шагнул к девушке и, не давая ей вновь укрыться, заключил в объятия.

— Ты что? А если Ждана сейчас войдет? — прошептала она, отстраняясь.

— Не войдет, Ждана с Никодимом уехали в город.

— Уехали? И мне ничего не сказали?

— Наверно, не хотели тебя будить. Ты ведь так сладко спала.

— Но, значит, они скоро вернутся вместе с моей мамой, — заволновалась Марина. — Надо подготовиться…

— Не тревожься, они только что вышли за калитку. Так что вернутся не скоро, у нас еще много времени, любимая…

Он стал целовать девушку, сдвигая с ее плеч рубашку и одновременно раздеваясь сам. И скоро Марина уже не могла сопротивляться его страстным желаниям, ее разум вновь уступил сердцу, а в сердце была только любовь.

Молодые люди потеряли счет времени и опомнились, лишь когда где-то совсем близко раздались шаги и голоса. Марина, вздрогнув, тут же отстранилась от Донато, и он успел надеть штаны, а она — укрыться одеялом до подбородка. И в этот миг дверь распахнулась и на пороге возникли Таисия и Лазарь. Лицо матери, вначале радостное, стало попеременно менять выражение от растерянности и испуга — к возмущению и даже гневу, а Лазарь смотрел с мрачноватым спокойствием.

Несколько мгновений длилась тишина, потом Таисия срывающимся голосом заговорила:

— Марина, дочка, что же это? Тебя полгода нет дома, мы сходим с ума, никаких вестей, кроме жалкой записки, неизвестно кем подброшенной. А теперь ты являешься — и что? Вместо того чтобы спешить ко мне, проводишь ночь в загородном доме, где я застаю тебя с чужим мужчиной! Не думала я, что такой будет наша встреча!

— Мама, перестань меня бранить! — воскликнула Марина. — Если бы не Донато, ты, может, никогда бы меня больше не увидела! Я все тебе объясню, только пусть Лазарь пока выйдет!

Новый отчим Марины молча покинул комнату, Донато отвернулся к стене, а Марина, пряча глаза от матери, быстро натянула на себя рубашку и встала с постели.

— Так что ты мне скажешь? — вздохнула Таисия. — Что этот латинянин тебя спас, а ты в награду стала его любовницей?

— Мама, ты меня упрекаешь вместо того, чтобы обнять? — дрогнувшим голосом спросила Марина. — Разве ты не рада, что я жива и свободна?

— Доченька моя!.. Кровинка родная!

Таисия бросилась к дочери, стала обнимать и целовать ее, перемежая порывы радости слезами, а потом снова отстранилась от Марины и не сдержала упреков:

— Но как ты могла спать с мужчиной, который тебе не муж?

— Мама, мы с Донато прошли через такие испытания, столько всего вместе пережили…

— Понимаю, понимаю, прощаю тебя, — пробормотала Таисия, снова прижимая к себе дочь. — Бедная моя девочка, ты не виновата, с тобой случилось несчастье. Но все можно поправить. Ты вернешься в родной дом, и никто ничего не узнает. Мы выдадим тебя замуж за Захария, племянника Лазаря. Он добрый человек, он полюбит тебя и все поймет. А этого латинянина, — Таисия кивнула на Донато, — мы отблагодарим за твое спасение и дадим ему денег на дорогу, чтобы уехал из Кафы и никому не проговорился о твоем невольном грехе.

Женщина говорила тихо, но Донато все-таки услышал и тут же откликнулся:

— Почему же вы думаете, синьора, что я захочу уехать? Нет, я останусь в Кафе. И ваша награда мне не нужна, я скоро получу большое наследство. — Он помолчал, нахмурившись. — Впрочем, я могу и уехать, но при одном условии: если Марина мне прикажет.

— Я не прикажу ему уехать, — решительно заявила девушка и посмотрела матери в глаза. — И замуж не пойду за Варадата или Захария. Мне никто не нужен, потому что я люблю Донато!

Римлянин, словно только и ждал этих слов, тут же подошел к Марине, стал рядом с ней и обратился к Таисии:

— Синьора, я люблю вашу дочь и всегда буду ей защитой. Марина для меня дороже жизни.

— Как мне это понимать? — Таисия растерянно переводила взгляд с Марины на Донато. — Ты хочешь жениться на моей дочери? Ты просишь моего благословения?

— Я непременно женюсь на Марине, как только смогу, — ответил Донато.

— Что значит «сможешь»? — насторожилась Таисия.

— Я должен сначала расторгнуть помолвку, к которой меня принудили в Генуе.

— Ах, вот оно что… — Таисия помрачнела. — У тебя на родине остался какой-то должок… Ты неизвестно как долго будешь ждать расторжения помолвки и жить в свое удовольствие, а Марине все это время придется ходить с опущенной головой? На нее же все пальцем будут показывать: вот, дескать, идет полюбовница латинянина, у которого на родине есть невеста! А может, не невеста, а жена? Да никогда такого не было у нас в роду, чтобы девушки так свое доброе имя порочили! Лучше выйти за нелюба, да честно, чем жить в таком позоре! Не хочу я для дочери такой судьбы!

— Мама, я сама буду выбирать свою судьбу! — воскликнула Марина. — Я с детства привыкла тебе подчиняться, но теперь не стану! И пусть меня весь мир осуждает, но я не откажусь от своей любви! И ходить буду не с опущенной, а с гордо поднятой головой!

Донато взял руку Марины в свои и, склонившись, поцеловал ее.

— Да, сейчас, дочка, тебе все кажется красивым, — хмуря брови, пробормотала Таисия. — Но пройдет любовный угар, и этот латинянин бросит тебя, найдет другую или вовсе уедет к себе на родину. И что тогда с тобою будет?

— Никогда я не предам Марину, клянусь душой, клянусь памятью моих родителей! — воскликнул Донато.

Что-то в словах и во взгляде римлянина невольно тронуло Таисию, и она, смягчившись, вздохнула:

— Ладно, подождем, посмотрим, какой ты человек, Донато. Можешь иногда приходить к нам в гости, но наедине с Мариной я не дам тебе оставаться до тех пор, пока ты не сможешь на ней жениться. А сейчас, будь любезен, собирайся восвояси, а дочку я увожу в наш городской дом.