Читать книгу "Конан и демоны степей - Дуглас Брайан"

И парень согласился… и теперь вот уже в третий раз боязливо подбирался к воротам зловещего Вороньего Замка, резиденции Священного Совета в Феризе. Наконец он собрался с духом и постучал.

Когда за закрытыми воротами послышались твердое шаги стражника и лязгнул засов, юноша прикрыл глаза и слегка присел, явно полагая, что настал его смертный час. Однако ничего ужасного пока что не произошло. За ворота выглянул стражник — самый обыкновенный человек, в кожаном шлеме и плотном доспехе из вываренной кожи. На доспехе поблескивали медные заклепки. Юноша осторожно открыл глаза.

— Что тебе? — нетерпеливо спросил стражник. — Обнаружено еще одно ведьмовское гнездо? Принес известия о похитителях проклятой колдуньи, осужденной Советом? Коли так — выкладывай, и, если в течение трех дней твои сведения подтвердятся, получишь обещанную награду. Если тебе угрожали колдуны — не бойся, за этими стенами ты найдешь защиту.

— Нет… — пробормотал посыльный. — Меня прислал… один человек…

— Имя?

— Я не знаю его имени. Он нанял меня на рынке, чтобы я доставил пакет главе Священного Совета. Вот и все, что я знаю.

— Как он выглядел?

— Пакет?

— Человек!

— Маленького роста, в плаще. Лицо скрыто капюшоном.

— Голос?

— Он шептал.

— Давай сюда пакет.

Юноша кивнул, не в силах больше вымолвить ни слова, и вытащил небольшой сверток, который держал до сих пор под мышкой. Едва лишь стражник взял пакет, как посыльный повернулся и бросился бежать со всех ног. Голова у него кружилась от страха, колени подгибались, но он мчался и мчался, пока ужасный Вороний Замок не оказался далеко позади.

* * *

Фонэн был нездоров. Официально Священному Совету было объявлено, что его терзает лихорадка. Никто не осмеливался разузнавать подробнее, хотя вряд ли кто-то верил этому объяснению.

О том, что происходит на самом деле с главой Священного Совета Феризы, знали лишь двое: сам Фонэн и его новый холуй и приспешник, который разоблачил черные дела господина Энчо и добился оправдания кузнеца — Кровопийцы Ара. Неожиданно для самого себя Тассилон сделался доверенным лицом жестокого и скрытного фанатика — просто потому, что оказался первым и единственным человеком, встретившимся на жизненном пути Фонэна, который отвечал прямо, не таил своих мыслей и умел хранить верность. Кажется, он был единственным во всей Феризе — даже в Вороньем Замке! — от кого Фонэн не ожидал удара в спину.

И потому Тассилон — знал.

Он знал о Фонэне все.

Болезнь, постепенно убивавшая главу Священного Совета, вовсе не являлась лихорадкой. Она имела другое, отвратительное Фонэну, ужасное наименование: магический дар.

Фонэн родился, наделенный этим даром. Боги посмеялись над ним, сделали его некрасивым, изуродовали его тело и вложили в него простую, честную душу. Душу, которой ненавистны были любые магические ухищрения. А магия так и рвалась с его пальцев, с его уст, вылетала молниями из его глаз. И поэтому люди считали Фонэна негодяем, лицемером, лжецом.

Он таил от окружающих свой дар. Учился подавлять его. Учился презирать его и втаптывать в грязь.

Став взрослым, Фонэн объявил магии беспощадную войну. И почти преуспел. Теперь в Феризе — если не считать мелких заклинателей, убийц и безумцев, помешанных на поиске кладов, — оставался только один сильный и по-настоящему опасный маг. Сам Фонэн.

Держа в руках пакет, Тассилон осторожно приблизился ко входу в личные покои Фонэна. Остановился возле тяжелого бархатного занавеса. В Вороньем Замке не было дверей — все проемы занавешивались тканями, но чаще всего оставались открытыми. Так было заведено в древние времена, и Священный Совет не счел нужным что-либо изменять.

Фонэн, обессилев от долгой борьбы, полулежал в неудобном кресле. По полу были разбросаны книги, фрукты, лежало опрокинутое блюдо, несколько кубков, из которых, точно черная кровь, истекло густое вино. Искусанные, почерневшие губы мага кривились от боли. С пальцев слетали голубоватые молнии, с шипением уходя в каменные плиты пола. Фонэн застонал.

Тассилон коснулся занавеса:

— Господин!

Фонэн слегка приподнял голову. На месте его глаз зияли провалы, словно на лице мумии. Узкое лицо казалось постаревшим на десятки лет, оно стало коричневым, пергаментным.

— Кто здесь? — тихо спросил он.

— Я.

— Входи. — Фонэн слабо махнул рукой, и сноп голубых искр пронзил воздух.

Тассилон вошел в покои. От наэлектризован-

ного воздуха волосы сразу встали дыбом. Даже сквозь подметки он чувствовал, что каменный пол стал горячим.

— Какой-то человек принес пакет. Сказал — это тебе.

— Какой человек?

— Посыльный. Он ничего не знал. Был очень напуган, но это дело обычное.

— Разверни пакет.

Тассилон молча повиновался. Фонэн тускло смотрел на него и думал: «Никто другой не поступил бы так. Вдруг в пакете яд или змея? Сколько людей в Феризе мечтает убить меня! Нет, ни один из моих приближенных не осмелился бы вот так, не задумываясь, открыть этот сверток. Ни один. А этому, кажется, и жизнь не дорога».

Тассилон поднял глаза и неожиданно встретился взглядом с Фонэном. Он даже вздрогнул: Столько боли и вместе с тем странного, почти детского любопытства таилось на дне странных, измученных глаз главы Священного Совета.

— Тебе нехорошо, господин?

— Мне… хорошо, — отозвался Фонэн и облизнул губы. — Скажи, неужели ты не боишься?

— Чего?

— Меня, например.

Тассилон тихонько рассмеялся и оставил на время сверток — что-то круглое было завернуто во множество лоскутов и холстин, и каждый лоскут этой «капусты» был натуго завязан веревками, так что пришлось повозиться.

— Как я могу тебя бояться, господин? — сказал Тассилон. — До встречи с тобой у меня была довольно разнообразная жизнь. Из года в год в меня вколачивали страх, а потом я сам его из года в год из себя выколачивал. Теперь мне даже трудно представить себе, что могло бы меня по-настоящему испугать.

«Он не рисуется, — думал Фонэн, — он на самом деле такой».

— А вдруг в этом свертке змея или какое-нибудь устройство, которое должно обрызгать тебя смертоносным ядом? — спросил глава Священного Совета. Просто так, чтобы только не молчать.

— Мне кажется, я догадался, что это такое, — спокойно отозвался Тассилон.

Он снял последнюю обертку, и на пол с его колен выкатилась отрубленная голова Кутейбы.

И глядя на эту голову, Тассилон вдруг отчетливо понял: существует на свете только один человек, способный на подобную дерзость — вернуться в город, отрезать предателю голову и послать ее в пакете главе Священного Совета. Или это сделала Элленхарда, или Тассилон совершенно перестал понимать свою возлюбленную.