Читать книгу "Рискованный флирт - Лоретта Чейз"

– Она назвала это проблемой космических пропорций, – пробурчал Дейн. – А решить ее должен я. Мы подъезжаем к реке Уэст-Уэббурн?

– Через четверть мили, милорд.

– А оттуда до Постбриджа сколько – четыре мили?

Фелпс кивнул.

– Четыре мили, – сказал Дейн. – Четыре чертовых мили, чтобы решить космическую проблему. Помоги мне Бог!

Глава 18

Черити Грейвз – законченная проститутка, думал Роуленд Ваутри. Притом умная! Придумала новый план, когда на нее стали наступать с одной стороны – деревенские олухи, с другой – леди Дейн. Но как мать она абсолютно безнадежна.

Ваутри стоял у окна и смотрел на гостиничный двор, стараясь не замечать отвратительные звуки за спиной и еще более отвратительную вонь.

Сразу же после встречи с леди Дейн Черити укрылась в своем коттеджике в Гримспунде, собрала вещи и затолкала их в кособокую двуколку, которую неделю назад купила вместе со столь же увечным пони.

Однако ребенок заартачился, не полез в двуколку, потому что вдали слышался гром. Опасаясь, что он выскочит и исчезнет в пустоши, Черити изобразила симпатию, пообещала, что они поедут, когда гроза закончится, и дала ему кусок хлеба и кружку эля. В эль она добавила «полкапельки лауданума», как она выразилась.

«Полкапельки» успокоили Доминика до потери сознания. Она затащила его в двуколку, и он проспал всю дорогу до Постбриджа и все то время, пока Черити объясняла Ваутри, что случилось, как рухнул их первоначальный план и что она придумала взамен.

Ваутри ей доверял. Если она говорит, что леди Дейн хочет забрать отвратительного ребенка, значит, так и есть.

Если Черити говорит, что ее светлость ничего не скажет мужу, это тоже может быть правдой, но это Ваутри принимал с трудом. Он то и дело подходил к окну и оглядывал двор в поисках Вельзевула или его присных.

– Хуже всего, если завтра вместо нее явится он, – объясняла Черити. – Но ты просто должен хорошенько смотреть. Ты же его за милю увидишь! Тогда нам надо будет быстро скрыться. И если мы сможем продержать противного мальчишку в течение недели, то вернемся к прежнему плану.

В первый план входили преступные действия.

По второму плану нужно было только внимательно осматриваться – и прислушиваться к здравому смыслу. Даже если леди Дейн проболтается, даже если Дейн решит погнаться за Черити, плохая погода пока удержит его дома, через два часа солнце сядет, и он не потащится в Постбридж по грязи, тем более что не знает о том, что Черити уже готова к отъезду. Любой скажет, что для Дейна это слишком утомительно.

И все-таки Ваутри не мог отделаться от мысли, что Черити могла бы больше заботиться о мальчике. Тогда, во-первых, дело не дошло бы до кризиса в отношениях с населением Аттона. Во-вторых, если бы она просто побила мальчишку, вместо того чтобы травить его лауданумом, его бы сейчас не рвало после обеда, на который он накинулся, как голодный волк.

Ваутри отвернулся от окна. Доминик лежал на узкой койке, вцепившись в край тощего матраса. Голова его свисала над горшком, который держала мать. Рвота на какое-то время прекратилась, но лицо было серое, губы синие, глаза покраснели.

– Это не из-за лауданума, – защищаясь, сказала Черити. – Это из-за баранины, которую он съел за обедом. Наверное, она была тухлая. Или из-за молока. Он сказал, что оно противное на вкус.

– Он уже от всего избавился, а лучше не выглядит, – сказал Ваутри. – Он выглядит хуже. Может, я все-таки вызову врача? Если он умрет, – добавил он, надеясь, что слух у Черити острее, чем материнские чувства, – ее светлость будет недовольна. И кое-кто из моих знакомых обнаружит себя ближе к виселице, чем ей хочется.

Упоминание о виселице смыло краску с розовых щечек Черити.

– Предоставляю тебе во всем искать самое плохое, – сказала она, повернувшись спиной к больному ребенку. Но не стала возражать, когда Ваутри взял шляпу и вышел из комнаты.

Он уже дошел до лестницы, когда услышал зловеще знакомый грохочущий голос, который, наверное, долетал от адских котлов, потому что это был голос самого Вельзевула.

Ваутри и без клубов дыма и запаха серы знал, что после того как он отвернулся от окна, трактир «Золотое сердце» превратился в черную яму ада и через несколько мгновений сам он превратится в кучку пепла.

Он ринулся обратно в комнату и распахнул окно.

– Он здесь! Внизу! Терроризирует трактирщика. Мальчик резко сел, большими глазами глядя на Ваутри, который метался по комнате, хватая вещи. Черити встала. Она спокойно сказала:

– Брось вещи. Не паникуй, думай головой.

– Через минуту он будет здесь! Что делать?

– Надо торопиться, – сказала она, выглянув во двор. – Ты вытаскиваешь Доминика в окно, проходишь с ним по выступу до фургона с сеном и прыгаешь.

Ваутри метнулся к окну. Фургон с сеном стоял, кажется, за милю, и сена в нем было немного.

– Не могу, – сказал он. – Только не с ним.

Но пока он оценивал риск, Черити отошла от окна и уже открыла дверь.

– Сегодня ночью у нас не будет шанса встретиться, но ты должен взять моего парня – я не могу его нести, а он стоит денег, не забывай, – а завтра найди меня в Мортон-хампстеде.

– Черити!

Дверь захлопнулась, и Ваутри уставился на нее, с ужасом слушая шаги на черной лестнице.

Отвернувшись, он увидел, что мальчик тоже смотрит на дверь.

– Мама! – крикнул Доминик, сполз с кровати, покачнулся, сделал три неверных шага и повалился на пол. Раздался рвотный звук, который Ваутри слышал в течение последних часов.

Ваутри колебался, стоя между больным ребенком и окном. Потом услышал голос Дейна в коридоре.

Он подбежал к окну, открыл его и вылез на карниз. Через десять секунд, осторожно двигаясь по выступу, он услышал стук распахиваемой двери, затем рев ругательств. Забыв об осторожности, Ваутри торопливо просеменил до точки над фургоном с сеном и спрыгнул.

Ввалившись в комнату, как слон, мечтая уничтожить Черити Грейвз, лорд Дейн чуть не раздавил сына, но, к счастью, заметил помеху на пути и остановился. Быстро обежав глазами комнату, увидел разбросанные женские вещи, остатки еды на подносе, пустую бутылку, опрокинутую койку и всякий хлам, в том числе отвратительную грязную кучу тряпья возле своих ног.

Это было что-то живое, оно шевелилось.

Дейн торопливо отвел глаза и сделал три глубоких вздоха, чтобы отогнать подступающую тошноту. И напрасно, потому что воздух в комнате был прокисший.

Из-под ожившей кучи мерзости послышался всхлип. Дейн заставил себя опустить глаза.

– Мама… – простонало существо.

Ave Maria, gratia plena, Diminus tecum, bene dicta tu in mulieribus, etbenedictus frutus ventris tui, lesus.