Читать книгу "У принцессы век недолог - Наталья Резанова"

Но нет. Когда воздухолетчица вручала мне клубок перед нашими отбытием из Волкодавля, она была совершенно трезва. Значит, надо просто правильно сформулировать задачу.

Я положила клубок на землю и произнесла:

– Дано – есть ландграф фон Ужоснах и Авестита. К кому из них я должна идти, чтобы найти Гверна?

Глупее я никогда в жизни себя не чувствовала. Какого ответа можно ждать от неодушевленного мотка шерсти?

Он не ответил. То есть – словами не ответил. Он покатился, причем против всяких законов природы – вверх по склону горы. Да с такой скоростью, что мне пришлось припустить за ним бегом. Хорошо, что за предыдущий день, если не брать в расчет последней пары часов, я порядком отдохнула и могла бежать вверх, не сбивая дыхания.

Однако по прошествии изрядного времени я поняла, что не отказалась бы от какого-нибудь транспорта. Даже от летучей овцы бабушки Ламьи. Увы, та овца уже находилась за кордоном, в убежище близ Дикополиса – если ее не расклевал на обратном пути какой-нибудь горный орел. Клубок петлял между камней, там, где не было никаких троп, и с трудом можно было протиснуться. Вдобавок в темноте я почти не видела его.

– Эй! – почти без надежды воззвала я к шерстяному навигационному прибору. – Мы так не договаривались! Что, если я тебя потеряю? Как мне тебя искать в этих каменных дебрях?

Клубок остановился и несколько мгновений был неподвижен. Затем снова покатился, и я было решила, что мой призыв пропал втуне. Но, приглядевшись, увидела, что на земле оставалась нить. Клубок разматывался! Я подхватила конец нити, на всякий случай намотала его себе на палец, и последовала туда, куда эта нить вела.

Так продвижение стало вернее, угроза сбиться с пути миновала. Но этот прием и замедлил продвижение, поскольку клубок теперь полностью разматывался, и пару раз мне приходилось останавливаться и сматывать его вновь. В горах ночью продвигаться бегом было невозможно. Однако я опасалась, что при перемотке магическая энергия из клубка может разрядиться.

Поднялся ветер, и это не улучшило моего настроения. Обвал в горах – не самое приятное, что можно представить. Клубок вывел меня на небольшую площадку и снова остановился, как будто хотел передохнуть. Или нуждался в дополнительной перемотке? Я подняла его и стала сматывать. Поскольку в такие минуты не нужно было следить за нитью и тропинкой, я подняла взгляд и с некоторым удивлением увидела на площадке дерево. Обычно на такой высоте деревья не растут, к тому же тут не земля, а камень кругом. Ан вот выросло, и листья шелестят на ветру. Вполне уместно было бы прочитать мораль по поводу того, что при надлежащем упорстве и на камнях растут деревья, цветы пробиваются сквозь мостовую, а форель разбивает лед, но, не будучи любительницей морализаторства, я предпочла приглядеться.

Дерево не было живым. Возможно, оно давным-давно засохло, а может быть, его принесли сюда срубленным и укрепили между камней. Ветер шевелил на ветках вовсе не листья. Там были привязаны разные тряпицы. В темноте я не могла различить их цвет, но заметно было, что они порядком обветшали и истрепались под ветром и дождем, а первоначально, видимо, это были платки и ленты. Что еще удивительнее, кроме тряпочек там висели какие-то куколки в виде человеческих фигурок. Это мне напомнило имперский обычай украшать деревья к Зимнепразднику детскими игрушками. Но впервые, глядя на петли, охватывающие кукольные шеи, я почувствовала, что в этом обычае есть нечто зловещее.

Пялясь на странное дерево, я уловила запах дыма и скорее догадалась, чем увидела, что дерево выставлено перед входом в пещеру.

Клубок остановился не ради передышки. Он привел меня куда нужно.

Я убрала клубок в карман и с оружием наизготовку шагнула в темный провал, откуда несло дымом.

После блужданий в подгорных лабиринтах за монастырем Невидимых Миру Слез меня, в общем, трудно удивить пещерами, да и до визита в Балалаи я кое-что повидала. Теперь большинство магов и волшебниц выбирают более удобные жилища. Но некоторые традиционалисты, не принимающие новейших веяний в магии, по-прежнему живут в пещерах, в том числе – мой приятель Абрамелин.

Двигалась я очень осторожно. Маги не любят, когда их тревожат, и обычно ставят при входе какие-нибудь ловушки или другие пакостные сюрпризы. Даже у Абрамелина, добрейшей души человека, сидит при входе огнедышащий дракон. Про механическую пасть, которая чуть было не смолотила нас с Гверном в Балалаях, я предпочитала не вспоминать.

Поначалу я не увидела ничего. То есть не то чтоб совсем ничего. Вокруг был сумрак, но не полная тьма. И в этом сумраке видно было, как пляшут тени на стене пещеры. Больше ничего не было. Ибо та пещера, в которую я попала снаружи, оказалась лишь чем-то вроде прихожей – тесной и с нависающими сводами. Жилая пещера должна быть дальше, если погадать по теням – по левую сторону от входа.

Так оно и оказалось. Слева обнаружился проход, а за ним – другая пещера, гораздо более просторная. Посреди нее был устроен открытый очаг, в котором пылал огонь. Ничего живого в пещере не наблюдалось, но я не сомневалась, что здесь кто-то есть. Наверняка боковой ход здесь не один.

Озираясь по сторонам, я снова вспомнила Абрамелииа. У него пещера была благоустроенная – с обстановкой, мебелью, камином, но, в сущности, это было настоящее жилище старого холостяка, замусоренное и захламленное – по крайней мере пока я не пристроила к Абрамелину домоправительницу. Повсюду валялись свитки, книги, атанары, палантиры и все такое прочее.

Эта пещера являла собою полную противоположность жилищу Абрамелина. Здесь было относительно чисто – настолько чисто, насколько это возможно в пещере. Пол был выметен, у стен лежали шкуры, и эти шкуры составляли здесь единственный предмет обстановки, если, конечно, не считать камней, обозначавших границы очага. Кстати, об очаге – где-то тут наверняка должна быть вытяжка. Иначе дыму в пещере было бы не в пример больше. А так – даже глаза не ело. Вот копоть на стены садилась – все в разводах. Хотя... нет. Не только копоть там была. На стенах были рисунки – человеки, звери, а то и вовсе не понять, человеки или звери. На первый взгляд – словно детские каракули, и в то же время впечатляли они посильнее творений иных современных художников. Хотя, возможно, этот эффект достигался освещением.

– О чем задумалась, чужеземка? – раздался голос, слышанный мною на площади в Торговище.

– Вот думаю, каково сюда дрова доставлять... Высоко же.

– Тебя очень трудно смутить, верно?

Авестита вышла из тени, где скрывалась, ближе к очагу. И при свете пламени я увидела то, что не разглядела на городской площади. Она вовсе не была одета в шубу. Ее тело с ног до головы было покрыто шерстью, плотной и густой, как у медведя. Человеческими в ней были только лицо и кисти рук. Но почему-то я чувствовала, что женщина-медведица коренным образом отличается от созданий, вышедших из лаборатории неведомого мне доктора Бланко.

– Хорошо, что ты осознала свою ошибку и пришла ко мне. Я ведь предупреждала тебя, что не стоит ходить к Нераду Бобоану.