Читать книгу "Пасть - Виктор Точинов"

С проклятым монстром будет покончено навсегда, это ему не пожирать беззащитных детишек — Граев был уверен в победе и кипел боевой злостью. И (о чудо!) правая рука, как встарь, послушно сгибалась и разгибалась, готовясь к смертоносному удару…

Но все шло не так. Он двигался как должно, но расстояние до Колыванова не сокращалось — наоборот, не шевелясь, не меняя позы, оборотень все удалялся, уменьшаясь, — и вот уже в темноте опять виднелись лишь две слабо светящиеся точки.

— Я достану тебя, Граев… — донесся наполненный щемящей тоской вскрик. — Граев, Граев, Граев… Все хорошо, Паша, все хорошо… Это кошмар, это дурной сон, сейчас все пройдет… — Голос твари изменился, превратившись в женский, наполненный любовью и тревогой…

Стиснув зубы, он вынырнул из наполненного ненавистью подземелья и судорожно вцепился в плечо Саши. Наверное, ей было больно, но она ничем не показала этого — придвинулась поближе, прижалась, ласково провела по пылающему лбу… Граев, медленно выдираясь из кошмара, разжал хватку сведенных пальцев и положил руку на ее грудь, нащупав мгновенно напрягшийся сосок.

— Хватит, Паша… на сегодня достаточно… — но тон противоречил словам, — о-о-ох, ты хулиган, Павел… бандит, однорукий бандит, а-а-а…

Нежные губы впились в его неулыбчивый рот, и Граев, отчаявшись забыться во сне, забылся наяву…

Глава VI

Наконец Граеву хоть в чем-то повезло. Профессор Гольдман, светило хирургии и травматологии, великий специалист по резаным, рваным и кусаным ранам, вернулся из отпуска три дня назад.

В приемной толпился народ, но Граев прошел сквозь жаждущих консультации сограждан легко, как танк сквозь строй легкой кавалерии. Секретарша, смазливенькая брюнетка (поговаривали — профессор еще ого-го!), разочарованно захлопала глазами, не дождавшись от напористого гостя даже маленькой шоколадки.

Гольдман узнал его сразу, хотя после их последней встречи прошло несколько месяцев — такого колоритного пациента не скоро забудешь.

— Здравствуйте, Павел… э-э-э-э…

— Зовите меня Граевым. Так проще, — ответил Граев своей стандартной фразой.

— Да, да, конечно… Что с рукой?

— Спасибо, все так же. Все так же паршиво. Но я к вам по другому вопросу. По работе нужна маленькая консультация. — Граев говорил жестким тоном, никак не дающим возможности извиниться, сослаться на кучу дел и вежливо отказать.

Профессор знал, что у Граева за работа, и печально вздохнул — консультация предстояла бесплатная. Граев не стал тянуть время, столь успешно превращаемое Гольдманом в деньги, и достал из кармана пачечку слайдов, на которые перенесли взятые у Зуева снимки.

— Нет, милейший господин Граев, это никак не зубы собаки…

Мед и патока, подумал Граев, ладно хоть «батенькой» не называет. Они подошли поближе к экрану, одной рукой профессор сжимал дистанционный пульт управления проектором, а другой непринужденно тыкал в интересные, по его мнению, места указкой. От предстающих на белом полотне картин непривычного зрителя могло вывернуть наизнанку, но профессор с чисто академическим интересом, похоже, даже любовался жутковатыми снимками.

— А чьи тогда?

— Ну, скорее всего крупный примат… У собак зубов больше, и совсем другое строение челюсти… Вот здесь, посмотрите, четко отпечатались моляры и премоляры с широкими и плоскими вершинами — псам такие зубы и не нужны, они ориентированы эволюцией чисто на животную пищу… А на этом снимке хорошо видны резцы и клыки — тоже для псовых не характерные…

Граеву, слабо разбирающемуся в биологии, хотелось гаркнуть, чтоб херр профессор перестал дурить ему голову всякими молярами-премолярами, а сказал четко — что за тварь загрызла мальчика? Вместо этого он спросил вежливо и витиевато:

— Простите, господин профессор, но не могли бы вы поточнее конкретизировать животное?

(Ну и заразна же дурная привычка величать всех господами!..)

— Я же говорю: примат, крупный примат. Ну, шимпанзе, павиан, для гориллы укус мелковат, разве что молодая… К сожалению, господин Граев, по понятным причинам ко мне редко обращаются укушенные обезьянами… Последний раз это было четыре года назад, когда раздразненный лемур искусал посетителя в кафе с одноименным названием… Но лемур — это мелкая полуобезьяна, и строение его зубов…

Граев постарался вернуть Гольдмана из биологических дебрей:

— Скажите, профессор, это мог быть человек? Насколько я понимаю, люди тоже относятся к приматам…

Медицинское светило посмотрело на него странным взглядом:

— Человек? Нет, исключено. Бывают, конечно, индивиды с сильно выступающими челюстями… Но не настолько же… По крайней мере не хомо сапиенс. Были у нас родственники с похожими зубками — питекантропы, например, — но, увы, все вымерли… Впрочем, если вы верите в снежных людей, во всяких йети и бигфутов — то можете поработать в этом направлении…

Презрительная мина профессора говорила, что сам он в такую ерунду не верит. Граеву тоже не улыбалось искать убийцу Саши в дебрях тайги или на склонах Гималаев, и он упрямо попытался вернуть разговор к собакам:

— И все-таки, профессор, не могла ли это быть собака? Есть много разных пород, едва ли вы знакомы со всеми их прикусами… Дело серьезное. Цена ошибки высока.

— Ошибки быть не может. Я понимаю, господин Граев, что на собак у вас, извините за каламбур, зуб… Но все собачьи породы, вне зависимости от вида и размера, строение зубов имеют одинаковое. И это — не собака. Вероятность того, что потерпевшего покусал примат, — сто процентов. В принципе можно определить и вид… Если осмотреть жертву, так сказать, в натуре, поднять зарубежные источники… Конечно, это потребует определенных затрат труда и времени…

Все понятно. Утомившись от не приносящей дохода болтологии, профессор мягко намекает на официальный заказ с соответствующей оплатой…

— Этот мальчик, профессор, погиб полтора года назад. Труп кремирован. Честь имею, профессор. Пойду искать молодую гориллу. Говорят, была одна на птичьем рынке. Продавали за три тысячи долларов.

Профессор смотрел ему вслед с недоумением, забыв нажать кнопку, сообщавшую секретарше, что можно снова запускать конвейер пациентов…

Он вышел из профессорского подъезда, сделал десяток-другой шагов по внутреннему двору старого дома и застыл неподвижным манекеном. Над ним шумели тополя, почти у самых ног копошились в песочнице дети — Граев не замечал ничего. Он думал. Мысли были мазохистскими, издевательскими по отношению к самому себе:

Браво, Граев! Какой шарм! Какие длинные фразы! Пойдем искать молодую гориллу — может, заодно окажется и симпатичной, а? Удружил пан профессор… Шарлатан пузатый, только бабки стричь и умеет…

Он издевался и над собой, и над профессором Гольдманом, и над вовсе уж безвинными приматами, издевался, чтобы заглушить крамольную мысль — челюсти примата неплохо сочетаются с дикой теорией доктора.