Читать книгу "Десант стоит насмерть. Операция "Багратион" - Юрий Валин"

* * *

Из «Готы» выбрасывали ящики с «тридцатыми» панцерфаустами.[113]Командовал майор с пехотными эмблемами. Оцепление из крепких солдат, частью с горжетами и нашивками «цепных псов»,[114]удерживало на расстоянии окруживших самолет пехотинцев и саперов. У самолета, присев на корточки, беседовали несколько офицеров — Женька пытался рассмотреть лица, но не получалось.

Земляков-Кёлер в первые ряды не лез, держался ближе к хвосту самолета, прикрываясь спинами камрадов. Солдаты по большей части стояли молча, лишь невысокий сапер тянул шею и бормотал:

— Раненых возьмут? Сначала раненых?

Груз из распахнутого брюха-гондолы «Готы» иссяк — выросшая на траве невеликая горка ящиков оптимизма не внушала. Понятно, что грузоподъемность самолета невысока. Солдаты все в том же молчании, возможно, бессознательно, напирали. Широкоплечий жандарм ощерился, отпихнул автоматом чересчур приблизившегося солдата.

— Разойтись! — в очередной раз заорал майор. — Самолеты прибудут позже, эвакуация будет проводиться организованно. Занять позиции!

Солдаты молчали. От опушки подбегали еще камрады, в затылок Землякову-Кёлеру дышал краснолицый грузный унтер-моторазведчик.

Сквозь толпу пробивались какие-то офицеры и личности в солдатской форме, но отнюдь не с солдатскими ухватками — их не пускали, перенаправляя к майору. Там говорили приглушенно, но бурно, донеслось отчетливое ругательство…

— Ведь раненых? Сначала раненых? — бормотал недоросток-сапер.

— Сначала заберут штабных, — прохрипел красномордый разведчик. — Для раненых нужна «Тетушка Ю».[115]Если она здесь сможет сесть…

Пробивалась сквозь солдат обособленная группа в камуфляже — Женька разглядел винтовку в чехле — судя по всему, снайперы. Потянулся, пытаясь разглядеть точнее…

— Раненых… у меня друг с оторванной ногой, — ныл сапер.

Майор отстранил жандарма-автоматчика, с ходу пропуская «снайперскую группу», те прямиком направились к люку «Готы»…

— На позиции! — яростно надрывался майор, перекрывая ропот солдат. — Занять оборону! Нам уже высланы самолеты. Удержите русские танки! Разобрать «фаусты»!

Один из жандармов подтащил ящик, вскрыл крышку… Разбирать гранатометы никто не спешил — солдаты завороженно смотрели в провал грузового отделения — там еще оставалось место. В молчании сидели «камуфляжные», один из летчиков откинул кронштейн, развернул пулемет — ствол старого MG-15[116]ненавязчиво уставился под ноги толпы.

Женька занервничал — Лебедева не было. Если этот художник-«передвижник» сменил курс… Или они там вообще самолет проспали? Из щели многого не разглядишь. Черт, и сделать уже ничего нельзя.

Майор пропустил двоих — те положили на ящики автоматы, спешно пошли к самолету. Облегчаются, значит. Набьют офицерами полное брюхо «Готы», взлетят…

Где же художник, чтоб ему плакатной гуашью на том свете вечно дристать…

* * *

Голгофа… Перелистывая заплесневелые, слипшиеся от крови и пота страницы истории, как редко встретишь на них благополучных рисовальщиков и живописцев. Вечная Голгофа… Андрон шире раскинул руки с вещами — пусть видят, что идет человек с истинно беззащитной и ранимой душой, вечный странник. Вид уместнее сохранять жалкий и униженный — германцы любят видеть русских пленных именно такими. Нужно, даже необходимо лицемерить и прятать гордыню. Господи, лишь бы сразу не выстрелили…

Двое немцев, ковырявших окопчик на опушке, с удивлением глянули на полураздетую фигуру и продолжили вонзать лопатки в мягкий суглинок.

— Мне нужен гауптштурмферер Клекнет, — попытался четко сказать Андрон.

Не расслышали. Или сделали вид, что не расслышали. Ничего, пусть голос на дискант сорвался, ничего. Нужно быть убедительнее. Но ничего, ничего, главное, сразу не выстрелили…

Приободрившись, Лебедев ускорил шаг, потом перешел на рысцу. Бежать с распростертыми руками было неудобно, но так будет правильнее. Нужно все делать правильно, и тогда Судьба… Господи, забыл из вещмешка гранату выбросить! А если заподозрят?! Будь проклят этот старший лейтенант, не дал сосредоточиться, собраться… Только бы не опоздать. Вдруг они уже взлетают?! Нет, судьба художника воистину почти равна божьей. Судьба спасет. Надо успеть. Тыловой, спокойный, цивилизованный Берлин… Придется пережить допросы, что ж, война поистине суровое время. Но должны понять. Должны! Священная тишина светлой мастерской, небо за тонким переплетом оконных рам, священный запах масляных красок, берлинская лазурь… Наверное, там совсем иначе грунтуют холсты. Придется переучиваться…

Самолет был уже близок, но его загораживали спины солдат. Кто-то начал оборачиваться, молодой немец удивленно поднимал автомат — сдвинулись белесые брови, классические, нордически-правильные черты исказились.

— Нихт шиссен! Их бин агент! Информацион! Важные информацион! Герр гауптштурмферер Клекнет! — в ужасе закричал Андрон в солдатское лицо.

Не стреляли, слава богу, не стреляли…

…Протискиваясь между немцев, Андрон как заклинание повторял:

— Гауптштурмферер Клекнет!

…Удара прикладом в спину почти не почувствовал, лишь громче завизжал:

— Гауптштурмферер Клекнет! Гауптштурмферер!..

Самолет, пусть не очень изящный, пусть похожий на уродливую стрекозу, но такой спасительный самолет, был уже рядом, когда Андрона ударили под дых. Задохнувшись, чувствуя, что все пропало, рухнул на колени, прополз еще несколько шагов — снова ударили в спину: Лебедев ткнулся в траву, поджав ноги, из последних сил сдвинул тело вперед, ткнулся головой в чьи-то грязные сапоги, выдохнул:

— Гауптштурмферер Клекнет!

Было дико больно.

— Was fur verruckt?

— Offenbar aus Hilfswilliger, Herr major.

— Erschiert dieses Monster.[117]

Корчась и слыша разговор над головой, Андрон осознал, что сейчас произойдет непоправимое. Отчаяние придало сил, и Лебедев взревел:

— Гауптштурмферер Клекнет!

Выстрела не было, Андрон, опираясь на вещмешок, смог подняться на четвереньки, страстно воззвал: