Читать книгу "Гордиев узел с бантиком - Валентина Андреева"

— В травматологии! — осененные догадкой, слаженно выдали мы дуэтом. Наташка встрепенулась и начала изрекать ценные сведения: дату и причину поступления мальчиков в больницу. На сей раз я благоразумно в ее рассказ не вмешивалась.

— А, так это после аварии на шоссе? По «скорой»! — искренне обрадовалась «справочница» нашему просветлению. Только какие же они мальчики? Обоим по тридцатнику.

— Как какие? — промямлила я. — Великовозрастные, конечно. Вы уж нас извините. От волнения наплели вам тут…

— Ничего страшного. Третий этаж, третья палата, Махоткин и Ершов. Температура тридцать семь с половиной и тридцать семь. Лечащий врач Вера Алексеевна.

— А вы нам не на…

— Уже написала, — благодушно кивнула женщина, протягивая листочек. — Только Вера Алексеевна сейчас на обходе, а без нее в палату вас не пустят. Придется подождать. — Она взглянула на круглые настенные часы. — С полчасика погуляйте.

Мы погуляли, сидя на уличной лавочке. На всякий случай под зонтом. Дождь никак не мог определиться в своих намерениях. Не успеет заморосить, как тут же прекращается. Чистой дождевой воды издевательство. Надоело открывать и закрывать зонт.

Выяснив у постовой медсестры, что Вера Алексеевна на месте, мы заторопились в ординаторскую. В кабинет ввалились сразу же после стука в дверь, не дождавшись особого приглашения. Врач оказалась молоденькой выпускницей медицинской академии и своей комплекцией никоим образом не соответствовала профессии хирурга-травматолога. Впрочем, это мое субъективное мнение. Почему-то при упоминании этой специальности мне виделся могучий безжалостный бородач, многозначительно засучивающий рукава спецодежды. Сразу начинало подташнивать.

Рядом с Верой Алексеевной стоял посетитель, как раз отвечающий моему представлению о типичном хирурге-травматологе. Вот только рукава свитера не засучивал. Внимательно слушал разъяснения врача по сугубо медицинским терминам из истории болезни. При нашем появлении оба оторвались от своего занятия и вопросительно уставились на нас.

— Здрассте… — бодро начала Наташка и запнулась. Забыла фамилии «двоюродных детей родной тетки занедужившей племянницы», а пояснительная записка была у меня. Только я не сразу об этом догадалась. Уж очень кровожадно рассматривал нас бородач.

Возникла неловкая пауза, которую Вера Алексеевна прервала вопросом, что нам угодно? К счастью, не дожидаясь ответа, вмешался бородач, поинтересовавшийся, не могли бы мы выйти вон и подождать за дверью. Врач занят.

В Наташку словно допинг вкололи.

— Никак не возможно! — закусила она удила. — Нам срочно нужны благие вести о состоянии здоровья двух угонщиков, попавших в аварию и доставленных сюда в минувшую среду. — И слегка толканула меня локтем.

— Да, — оживилась я. — Ершова и Махоткина. Третья палата. Родные люди с ума сходят. Говорят, у нас и так страна дураков, зачем увеличивать их количество?

Бородач посмотрел на нас другими глазами — с интересом.

— А позвольте узнать, кто конкретно из родных людей сходит с ума?

— Адреса, пароли, явки? — пролепетала я, начиная догадываться о специальности бородача. Ох, лучше бы он был хирургом-травматологом.

— Если они вам известны.

— А с какой стати?! — возмутилась Наташка. — Вам-то какое до этого дело?

— Чисто профессиональное. — Бородач вытащил красное удостоверение и, раскрыв, продемонстрировал его содержание. — Следователь Стрельцов Игорь Борисович. До настоящего момента я пребывал в уверенности, что Ершов и Махоткин — круглые сироты. Они, видите ли, давнишние выпускники местного детского дома и неместной колонии для несовершеннолетних.

— Бедные м-мальчики… Черт бы их побрал, — отступая назад, посетовала подруга. — Пожалуй, нам действительно стоит подождать за дверью.

— А я составлю вам компанию, — охотно поддержал ее господин Стрельцов, но был остановлен твердой рукой Веры Алексеевны.

— Не стоит толпиться в коридоре, — ровным голосом заметила она. — Располагайтесь прямо здесь, я мешать не буду, мне все равно на процедуры.

— И мы с вами, — торопливо заявила Наташка. — Проводим до процедурного кабинета. Хотелось бы знать, в каком состоянии сироты и чем их можно подкармливать.

— Они всеядные. Запрет только на напитки содержащие алкоголь, — улыбнулась эскулапша. — А о состоянии ребят вам подробно расскажет Игорь Борисович. Он в курсе.

Вера Алексеевна удостоила следователя персональной улыбки, тот с готовностью кивнул.

— Замечательно… — заискрилась я несказанным, хотя и фальшивым удовольствием и первой рванула к топчану, покрытому поверх белой простыни прозрачной клеенкой. Таким образом дала понять подруге, что перехватываю инициативу переговоров.

Проводив врача восхищенным взглядом, господин Стрельцов уселся за стол, сложил руки в замок, невольно демонстрируя обручальное кольцо, и уставился на Наташку, позволившую себе нелестное замечание о единстве козлов по всему земному шару. Не только в Африке.

— Между прочим, Вера Алексеевна — моя жена, — брякнул он, поддавшись на провокацию, но моментально спохватился и потребовал наши документы.

— А за «козла» ответишь, — попеняла я Наталье, роющейся в пластиковом пакете с документами. Фраза расхожая, почти цитата, но подругу следовало осадить.

Положив паспорта на стол, она спокойно ответила, что никоим образом животных не оскорбляла, а уж следователя и подавно. Почему она должна отвечать за то, что он добровольно примерил козловую шкуру?

Игорь Борисович взял себя в руки и задушевно спросил, какое отношение мы имеем к Ершову и Махоткину. Я и не думала ничего скрывать. Та к и сказала — никакого. Действуем по поручению приятельницы, фрау Райнхильды Швинд-Тукановой, собственницы угнанной и разбитой ими автомашины. Жалостливая фрау жалеет угонщиков больше, чем машину. Ничего удивительного, когда в заначке есть лишний миллион. Наша миссия носит исключительно милосердный характер — помочь угонщикам продержаться на больничных харчах вплоть до сомнительной выписки на нары. Хотя наше мнение идентично мнению киногероя Владимира Высоцкого — Глеба Жеглова: «Вор должен сидеть в тюрьме».

Вначале я не поняла причины бурного восторга Стрельцова, а посему слегка перетрусила. Как-то не приходилось беседовать со свихнувшимися в одночасье следователями. Расцепив руки, Стрельцов синхронно дубасил кулаками по столешнице, мотал головой, довольно фыркал и, подхихикивая, нес какую-то несуразицу. Попробуй угадай, почему нас с Наташкой ему сам Бог послал. Уж мыто точно знали, что никто никуда наши персоны не посылал, сами прикатили. На всякий случай Наталья осторожно умыкнула со стола наши паспорта. Не приведи Господь, съест.

Подруга покосилась на стеклянный кувшин с водой и привстала, намереваясь его задействовать. То ли как средство обороны, то ли как радикальное психотропное. Я вовремя ей напомнила — всяк сходит с ума по-своему. Достаточно быть начеку. И только мы решились потихоньку покинуть кабинет, как приступ безумия у Стрельцова резко оборвался.