Читать книгу "Сребреники Иуды - Скотт Макбейн"

В следующий момент он перенесся в прошлое. Сейчас это уже был собор шестнадцатого века, который в 1506 году снесли по повелению папы Юлиана. Огромный купол Микеланджело растаял. Архитектура старого собора была проще: длинная сводчатая крыша, толстые колонны. Затем растаял главный алтарь, и вместо него возник мраморный, за которым в 1124 году служил мессу папа Каликст II. Скамьи отсутствовали. На каменном полу преклонила колена небольшая группа пилигримов.

Еше один скачок назад во времени — и Пол увидел главный алтарь Григория Великого, воздвигнутый в 549 году. Серебряный балдахин, увитые виноградными лозами колонны. Еще назад. Четвертый век, собор только что возведен по повелению императора Константина. Серебряный алтарь украшен четырьмя сотнями драгоценных камней. На стенах мозаика, изображающая кедры и пальмы в раю.

Назад. Собор растаял. Пол наблюдал, как тысячи рабочих начинают закладку его фундамента на Ватиканском холме в холодное декабрьское утро 320 года. Всюду повозки, груженые кирпичом и блоками из туфа. Еще назад. Пол оказался на заброшенном старом кладбище в ночь после распятия святого Петра в цирке Нерона. Новообращенный римлянин, благороднейший Марцелл со слугой тайком проносят мимо стражи истерзанное тело святого Петра, завернутое в шерстяное покрывало. Они опустили его в только что вырытую могилу и прикрыли дешевой мраморной плитой. Поспешная молитва и начертание рядом на стене христограммы — монограммы из греческих букв, символизирующей имя Христа, чтобы обозначить место упокоения первого апостола.

Но Полу не нужны были никакие надписи. Идущий из захоронения свет говорил сам за себя. Пол перенесся в наши дни и увидел человека, который вызвал его дух сюда в последней попытке спасти. У гробницы святого Петра на коленях молился папа Иоанн XXV:

— Умоляю тебя, Пол, положи монету в гробницу. Только святой Петр может лишить ее злой силы. Это освободит тебя от страданий.

Полу нужно было только сделать несколько шагов и бросить монету в Божественный свет. Но он не сделал этого, поскольку душа его уже принадлежала дьяволу.

— Брось монету! — Слова Иоанна XXV колоколом отдавались в сознании. — Спаси себя, дитя мое!

Все существо Пола сотряс оглушительный раскат грома. Приближался ангел тьмы.

Он хотел сказать: «Я раскаиваюсь», — но не смог. Невидимая сила отбросила его от гробницы.

Спасения не было.

Из глубин ада, по самому узкому из мостов, соединяющих два мира, поднимался дух Симона Магуса. Являлся ангел тьмы в золотом шлеме. Воин, которому не мог противостоять никто из людей. Над бездной нависли широкие черные крылья непоборимого духа. В руке он держал огненный меч смерти. Воздух разрывали дикие вопли, свидетельствующие о возвращении в этот мир Симона Магуса, ангела тьмы.

Глава тридцать седьмая

Он губит и непорочного и виновного.

Книга Иова, 9:22

Бенелли быстро прошел по проходу, ведущему к гробнице святого Петра.

Иоанн XXV поднялся с коленей. Лицо понтифика омрачала глубочайшая скорбь.

— Что будем делать, святой отец? — в смятении спросил Бенелли.

— Принесите монету из гробницы папы Сильвестра, — ответил понтифик после долгого молчания.

— Я не могу. Святой отец, это должен быть не я. Понимаете, не я. — Он опустил голову. — Вспомните пророчество. Я могу оказаться тем, кто предаст церковь по наущению Магуса. Избавьте от искушения. Не дайте стать Иудой.

На глаза Иоанна XXV навернулись слезы.

— Любой из нас может поддаться искушению. Это ваша судьба. Идите.

Отпустив Бенелли, папа поднялся наверх в часовню святого Петра и опустился на колени перед небольшим алтарем. Он быстро нашел в астралах ангела тьмы и, глядя на него с этой стороны бездны, начал молиться. Только молитвой он мог поддерживать над монастырем облако, непроницаемое для духов зла, чтобы задержать Магуса, пока на помошь Мэри и ее ребенку придет отец исповедник. Это была трудная задача, почти невыполнимая. Но пришло время сражаться.

Папа молился за душу Пола, и в этот момент в мире молились еще миллионы, прося помощи от искушений. Их молитвы принимали ангелы, посланцы добра и зла.

— Вы нездоровы?

Хэнлон Досон посмотрел на отца исповедника. Они стояли у двери больничной палаты, где лежал умирающий Крамер. Поездка по городу заняла у священника гораздо больше времени, чем он ожидал, потому что на каждом перекрестке его останавливали военные патрули. В Сан-Франциско теперь уже почти никого не осталось.

Неожиданно отец исповедник потерял сознание. Это случилось в тот момент, когда Магус пересек бездну. Очнулся священник через несколько секунд.

Начальник тюрьмы помог ему подняться.

— Дать вам воды?

— Спасибо, не нужно, — ответил отец исповедник, тяжело дыша. — Пойдемте к Крамеру.

Странно было видеть этого мускулистого крепкого парня, сотворившего в мире так много зла, лежащим под покрывалом в постели, откуда он никогда не встанет. Крамер лежал с закрытыми глазами, издавая негромкие хрипы. Лицо его уже приняло темно-лиловый оттенок.

Крамер умирал. Умирали его тело и дух. С исчезновением с лица земли Хелен не стало энергии ненависти, которой она его накачивала. Но теперь это не имело значения. Смерть была одинаково жестока и к носителям зла, и добра. И ей было совершенно безразлично, что какой-то из подопечных вдруг в самый последний момент изменился.

Начальник тюрьмы кивком приказал охраннику выйти.

Отец исповедник посмотрел на умирающего Крамера, пытаясь подавить поднимающуюся из глубины души ненависть. А как еще можно было относиться к человеку, который посеял на земле столько горя? К тому же из-за него священник вынужден был нарушить обещание — оставил Мэри и ее дочку, чтобы соборовать этого монстра, для которого Бог — ничто. Он наклонился к постели.

— Крамер! Карл Крамер, ты меня слышишь? Ты признаешь свои грехи? Ты ищешь прощения за то зло, что причинил людям? Раскаиваешься и просишь Бога о прощении?

В ответ только хриплое прерывистое дыхание.

— Крамер, ты просишь прощения за свои грехи? — снова спросил священник.

Молчание.

— Крамер, ты раскаиваешься? Опять молчание.

Отец исповедник собирался отвернуться, когда прозвучало еле слышное:

— Да…

Хэнлон Досон изумленно посмотрел на бывшего монстра. А по щекам отца исповедника потекли слезы.

— Карл, перед тем как предстать перед Создателем, тебе есть в чем исповедаться?

Умирающий уже не мог произнести ни слова. Его дыхание почти не ощущалось.

— Карл, если ты хочешь исповедаться в убийстве Мелани Дьюкс, если хочешь признаться в этом и в остальных преступлениях, просто скажи «да».

Душа Карла Крамера стояла у развилки пути. Свободный от цепей зла, которые связывали его почти всю жизнь, он сделал выбор, едва слышно прошептав: