Читать книгу "Африканский вояж - Максим Михайлов"

Подстегнутой этой мыслью, он наконец решился. Чему быть того не миновать, а чем быстрее он сделает, что должен, тем меньше шансов, что его за этим застигнут. Осмотревшись по сторонам, он издал тихий осторожный свист, ему тут же ответили из густых зарослей кустарника с правой стороны дома, и Никита, согнувшись в три погибели, чтобы случайно не заметили из окна, затрусил в ту сторону. Когда до кустов оставалось уже несколько шагов, ветви, чуть правее того места, к которому он бежал, раздвинулись, и в лунном свете из самой гущи ветвей и листьев мелькнула белозубая улыбка, а знакомый голос произнес на ломаном пиджин-инглише:

— Друг, сюда ходить, не туда!

Никита с облегчением нырнул в открывшийся проход и оказался на небольшом пятачке, видимо специально выстриженном среди разросшихся кустов. Заметить его самого и ночного гостя из дома теперь было абсолютно невозможно, и Никита слегка расслабился.

— Ну, принес, давай, скорее.

В ответ вновь сверкнули белоснежные крепкие зубы:

— Мой Марику обещать тебе носить каждый день, значит мой выполнять и приносить.

— Ну так давай, чего ты тянешь?!

— Слишком опасно ходить каждый день. Твой сказать мне, сколько дней быть здесь. А мой завтра принести за один раз сколько надо.

Никиту кольнуло неожиданное подозрение, не пытается ли этот черножопый наркодилер выведать у него сроки начала операции, но это соображение тут же было вытеснено мыслью о том, что если он завтра возьмет сразу на оставшееся время, то ему больше не придется, обливаясь холодным потом от страха совершать эти ночные путешествия.

— Я уеду отсюда через пять дней. Так что еще пять доз ты должен мне принести.

— Точно через пять? Вдруг не пять, а три, а я принесу пять? Твой меня не обманывать?

— Нет точно, через пять. Старший сегодня сказал, что твоему Теодоро через пять дней сектым сделают. Так что дольше я в этой сраной стране не задержусь, хотя неси на всякий случай шесть, мало ли что. Понимаешь, обезьяна? Пять и еще одну на дорогу! Шесть!

— Моя понимать! Шесть! Сектым — что это?

— Не твоего ума дела, завтра приноси шесть. Остальное у Марика спросишь потом, или сам увидишь.

— Ладно, моя принесет шесть. А теперь за сегодня твоя взять.

Маленький бумажный комок перекочевал из черной ладони в белую.

— Все, моя уходить! Бай!

— И тебе бай, макака! Хороших снов!

Сжимая в кулаке свое сокровище, Никита вылез из кустарника. Он чувствовал немалое облегчение, встреча прошла без сучка и задоринки, очередная доза у него в руке, а завтра он получит весь запас героина вперед. На душе было легко и радостно, во всем теле ощущалась небывалая легкость, настроение было приподнятым, сам себе он казался ужасно ловким и предприимчивым. Подходя к дому, он даже начал тихонько насвистывать, какой-то смутно знакомый военный марш. Так безмятежно посвистывая, он и завернул за угол, направляясь к крыльцу, и его горло вдруг стальными тисками сжала невесть откуда взявшаяся рука, а из темноты шагнул навстречу неясный силуэт. На секунду проглянувшая из-за закрывших небо туч луна отразилась в зло прищуренных глазах Маэстро.

На утро, улучив подходящий момент, когда вокруг никого не было, Маэстро подошел к Бесу и в привычной развязано-блатной манере произнес:

— Базар есть, начальник. Пойдем в сторонку побакланим.

И отведя его к забору, коротко и сжато пересказал ночное происшествие.

— Короче, наш наркот встречается по ночам с местным пушером. А эта публика, уж ты мне поверь, стучит властям на перегонки. Так что предлагаю, сегодня ночью этого орла где-нибудь здесь в садике и прикопать. Превентивно, так сказать…

— Тормози, — подумав, осадил его Бес. — Нам еще только с местной наркомафией проблем не хватало. Если этот наркоделец агент Внутренней Безопасности, то там о нас уже все знают, так что убивать его смысла нет, ничего нового он уже все равно не расскажет. А вот проблемы с его дружками, если он отсюда не вернется, могут возникнуть.

— Ладно, убедил, пусть живет, но это еще не все, что этот ушлепок мне рассказал, ты сейчас упадешь. Он мне штуку гринов предложил, если я во время штурма нашу кралю завалю, прикинь!

— Действительно удивил. Она-то ему чем помешала?

— Да ничем. Его кто-то специально нанял еще в Москве, чтобы он здесь ее под шумок грохнул, ну вроде несчастного случая. Шальная пуля и так далее.

— Ну и ты чего?

— Я ничего, согласился и деньги взял. Все сразу, вот дебил, одно слово — торчок.

— Да я не про то, делать что будешь. Реально ее пристрелишь?

— Почему нет? — пожал плечами Маэстро. — Чем она лучше других? Что такую рожу скроил? Или ты баб никогда не убивал?

Бес закусил губу, вопрос попал в цель, действительно, почему бы и нет? Отчего становится так мерзко на душе при мысли, о том, что еще теплое тело Ирины будет грудой брошенных тряпок валяться на расплавленном солнцем асфальте у телецентра? Он сам не мог себе объяснить, что побудило его вдруг попросить совсем по-детски, точно так же как он сопливым первоклассником просил старших ребят во дворе не мучить пойманную кошку:

— Игорь, не надо, а? Пусть живет девчонка… — и тут же самому стало противно от невыносимой беспомощности и жалкой обреченности, прозвучавших в дрогнувшем голосе.

— Ну, ты чего? — Маэстро даже растерялся. — Да пусть, что я, против что ли? Я с тем же успехом могу самого торчка завалить, деньги все равно уже плачены…

Напряжение незримо витало в воздухе, просачиваясь в каждую пору кожи и завладевая мозгом. Они молча сидели в гостиной, делая вид, что чем-то заняты: Кекс уткнулся в местную газету, пытаясь хоть что-нибудь разобрать в тексте на незнакомом языке, Самурай с Бесом смотрели какую-то спортивную программу по телевизору, Маэстро тупо пялился в окно, а Студент, мучительно краснея и заикаясь, пытался завести с Ириной разговор об искусстве эпохи Возрождения, полный скрытых намеков и подтекстов, девушка с обреченным видом кивала головой, пропуская мимо ушей его болтовню. Откровеннее всего вел себя Никита, забившись в дальний темный угол, он, тряся в нервном ознобе непослушными пальцами, лихорадочно листал страницы затрепанной библии, пытаясь выучить какую-то молитву. От предстоящей завтра работы всем явно было не по себе, каждый по своему боялся и в борьбе с самим собой переживал сейчас этот страх. Бесу отлично знакомо было это состояние, в себе и своих людях он был уверен на сто процентов, знал, что подобно ему самому они будут мучиться сомнениями и переживаниями только до сигнала бросающего в атаку. Дальше всю неуверенность как рукой снимет и останется только четко наработанный алгоритм, позволяющий с минимальными затратами и наиболее эффективно выполнить поставленную задачу. Хуже обстояло с Ириной, Никитой и Студентом. Однако он успокаивал себя тем, что Ирина и Никита должны сыграть в предстоящей операции лишь простую, хорошо знакомую им роль, первая — водитель, второй должен только обеспечить трансляцию обращения нового президента. Студент же все время будет под присмотром более опытных бойцов и тоже при всем желании дров особо наломать не сможет. Но, несмотря на эти соображения, группу сейчас все же стоило вывести из задумчивости медитативного транса, в который она медленно, но верно погружалась. Следовало срочно что-то сказать, или сделать такое, чтобы вырвало остальных из пагубной тоски и прервало разрушительный процесс самокопания, приводящий, как хорошо знал Бес, к неуверенности и страху.