Читать книгу "Эти двери не для всех - Павел Сутин"

Завел, елки зеленые! Вдохнул жизнь в агрегат, так сказать! Заставил воспрять бездушный механизм, елки зеленые!

– Завтра пятница, старик, – сказал Гаривас и взял у Саши чехол с лыжами. – Собираемся у Сени. Никон приедет, Бравик, Мишка с Полетаевым подтянутся. Все расскажешь. Как покатался расскажешь, как заграницу посмотрел. "Зенит" загнал?

– Загнал в лучшем виде, – Саша кивнул и обнял Наташку за плечи. – Все сделал, как ты велел, Вова.

Они пошли к выходу. Сенька забрал у Саши сумку и пропустил вперед Наташку.

– Все хорошо было? – негромко спросил Сенька.

Саша мечтательно улыбнулся. Он вышел из здания аэропорта под серое, низкое московское мартовское небо, с удовольствием вдохнул холодный влажный воздух, пахнущий автобусным выхлопом, грязноватым, просевшим снегом и Родиной, мать ее так… За Сашиной спиной шли люди, тащили сумки и чемоданы, катили багажные тележки. И люди из Сашиной группы были где-то там, среди толчеи "Шереметьево-2".

Самые разные тут были люди. Советские и несоветские. Разные. На лицо ужасные, добрые внутри.

– Все было отлично, – ответил Саша. – Группа была – пиздец… Хорошие люди.

Завтра на Метростроевской собираемся? Я с Наташкой приду, ты не против? Такой салат приготовлю – умрешь… "Шопски салат" называется, мне официант рецепт дал… Ну, где ты поставил свою историю отечественного автомобилестроения?

Новые Черемушки, апрель 200…

"ВСЕ ЖДАЛИ ГАРИВАСА"

"Поминутно жалуются, что у нас нет людей практических, что политических людей, например, много, генералов тоже много; разных управляющих, сколько бы ни понадобилось, сейчас можно найти каких угодно – а практических людей нет…" Ф.М.Достоевский "Идиот" Галка, стоя в проеме балконной двери, махнула рукой, подзывая Вацека, – он встал с дивана и пробрался между гостями.

– Устал, Вацек? – спросила Галка. – Что-то у тебя глазоньки не смотрят.

– Не выспался, – ответил Вацек.

– У тебя все авралы?

– Авралы, – сказал Вацек. – Всегда авралы. Специфика работы. Знаешь, как у нас: пока не сверстано, я курю. А когда сверстано – подайте макет.

– Уложить тебя? – спросила Галка.

– Вот еще! Что я – ползунок?.. Где ты меня тут уложишь? Давай выпьем.

Галка протянула ему стакан с красным вином.

– А ты? – спросил Вацек, приняв у нее стакан.

– Вот, – она показала свой.

Они стояли на балконе, над крышами Новых Черемушек воздух синел и сгущался.

Галка созвала гостей к пяти, непривычно рано, потому что на этот раз она устраивала не обычную вечеринку, а настоящий прием – с долгим осмотром ее новой квартиры, с ахами и охами, со сменой блюд и танцами.

Из квартиры шел многоголосый гомон, Конрой в этом гомоне был слышнее остальных.

– Скоро он начнет петь, – сказал Вацек и сделал глоток.

– Прекрасно.

– А петь он любит вместе со мной.

– Ничего, – благодушно сказала Галка. – Не убудет тебя.

– Ну, ты довольна? – спросил Вацек.

– Боже мой, – с чувством сказала Галка. – Ты представить себе не можешь, что это за счастье! Мой дом! Господи, мой дом!

– Поди в долгах, как в шелках?

– Плевать, – беспечно сказала Галка. – Мой дом. А ты чего пригорюнился, Вацек?

– Нет, все в порядке. Знаешь, меня такое зло берет, когда я вижу, какие простые вещи делают нас счастливыми. А еще от того, когда они делают нас счастливыми.

Всего лишь своя собственная квартира. Всего лишь стены, пол, потолок, немного мебели… И добрый, умный, красивый человек счастлив, как ребенок. Свой дом – чудесно. Но так радоваться хочется от другого.

– От того, как пассат поет в снастях? – засмеялась Галка.

Вацек пожал плечами.

– Да. – Галка взяла у Вацека сигарету. – Я тоже когда-то поеживалась, глядя на тех, кто упоенно достраивал дачи. Тоже думала, что уж это-то фуфло в моей жизни много места занимать не будет. А потом выяснилось, что писать кандидатскую в коммуналке очень неудобно. И сохранить человеческое достоинство, проводя в общественном транспорте по три часа в день, – тоже непросто. Затруднительно.

– Реалии, в бога душу мать! – вздохнул Вацек.

– Мне сорок два, и никаких пассатов. И плевать. Мой дом.

– За твой дом, – сказал Вацек.

Они отсалютовали друг другу стаканами и выпили сладкого массандровского портвейна.

Вацек подумал, что кабы не бунтарная Галкина натура, то не пришлось бы ей жить в коммуналке. Галка, родив своих близнецов, в дым рассорилась с родителями, ушла из генеральской квартиры на Куусинена к отцу близнецов, после все-таки вышла за него замуж. Закончилось все это комнатой на Соколе – там близнецы и росли.

– У пацанов – по комнате, – сказала Галка.

Вацек восхищенно поднял брови – "ну надо же!" – однако спохватился:

– Постой. Тут же всего две комнаты. А ты?

– Ты неисправим, Вацек, – Галка покачала головой. – У меня собственная кухня.

Четырнадцать квадратных метров. Сто пятьдесят квадратных футов.

– А кто это с Ванькой?

– Не знаю… Барышня… Лида. Нет, Лиза. Тебе-то что за дело?

– А Тёмка почему один?

– Марта уехала в Прагу, к своим. Я слышала, ты будешь теперь работать у Тёмы?

– Да, – сказал Вацек. – Тёма теперь будет завсектором. А я – его замом.

– Странная у вас контора, – сказала Галка.

– Да брось, – Вацек скривился. – Ничего странного.

Он обернулся и посмотрел через оконное стекло на Тёму Белова. Тёма обнимал за плечи Сашу Берга и что-то говорил Конрою. Конрой уже взял гитару и крутил колки.

– А где Гаривас? – спросил Вацек.

– Не знаю, – ответила Галка.

– Но ты его звала?

– Я два раза звала его автоответчик.

– Может, его в Москве нет?

– Может, его нет в Москве. Может, его несколько дней нет дома. Кошка по имени Гаривас, которая гуляет сама по себе. Может быть, он очень занят. Может быть, болен. Может быть, он – последнее говно.

– Так, – сказал Вацек, – чего мы стоим? Я стулья принесу.

Гариваса он видел в редакции позавчера. Гаривас без придирок завизировал обложку и ни словом не обмолвился о приглашении к Галке.

Вацек осторожно поставил стакан на пол и шагнул в комнату.

– Вацлав! – требовательно рявкнул из-за стола Конрой. – Милый Вацлав! Где вы?

– Где надо, – буркнул Вацек и стал протискиваться вдоль стола за спинами гостей.