Читать книгу "Тёмный рыцарь - Пол Догерти"

Де Пейн обежал глазами комнату. Шпалеры, фрески, какой-то раскрашенный холст, приколотый к деревяшке. Однако здесь не было ни распятия, ни какого-либо другого христианского символа. Интересно, а что обнаружили в этом храме тьмы воины Гастанга?

— Все, что сказал де Пейн, совершенно справедливо, — заговорил Парменио. — До меня доходили слухи о заговоре в Триполи и о том, что в нем замешан рыцарь-тамплиер. Я своими глазами видел, что творилось в этом городе, и гнев настолько захлестнул меня, что я чуть было не оказал вам невольную услугу — напал с ножом на де Пейна. По зрелом размышлении представляется весьма знаменательным, что дома определенных купцов в считанные минуты после убийства графа подверглись полному разорению. Разумеется, это было спланировано загодя.

— Как бы то ни было, — подхватил де Пейн, — Монбар охотно откликнулся на предложение направить своих посланников к английскому королю. Байосису тоже не терпелось уехать домой. В продолжение нашего путешествия вы были осмотрительны — ничего дурного не случилось. Мы высадились на английских берегах, и началось преследование неуловимого, загадочного Уокина. Ты, Беррингтон, скормил нам сказочку о том, что Уокин высадился близ Оруэлла в Эссексе. — Он покачал головой. — Ерунда! А ты меж тем горячо взялся за дело. Первым умер Байосис — так было нужно! Бог весть, что он мог знать, что подозревать, какие записи могли отыскаться в его тайных архивах.

— Эдмунд, Эдмунд… — Майель постучал пальцами по столу. — Ты упускаешь из виду одно важнейшее обстоятельство. Нас с тобой послали в Хедад расспросить халифа об убийстве графа Раймунда. Для чего бы Тремеле стал это делать, если бы подозревал, что в этом замешан тамплиер?

— Это как раз логично, — отвечал Эдмунд, глядя Майелю прямо в глаза. — Ведь не было ясного ответа на вопрос, кто же повинен в триполийской резне. Тремеле искренне полагал, а лучше сказать, горячо надеялся, что он сможет возложить вину на ассасинов. В конце-то концов, некоторые из их символов нашли на месте покушения: кривые кинжалы, красные ленты, медальон. Хотя, как сказал Низам, все это нетрудно купить на любом базаре. Тремеле хотелось докопаться до истины, это был его долг. Направив нас в Хедад, он ничего не терял, а выиграть мог многое.

— А что же Байосис? — переспросил вдруг Гастанг. — Ты ведь начал говорить о Байосисе.

— Ах да, ему выпало умереть первым. Отравили его не на пиру, а незадолго до пира. Он еще до того, как мы сели за стол, держался за живот. Когда в монастырской трапезной возник переполох, кто-то из вас подлил яд в его кубок, чтобы все подумали, будто бы там его и отравили. Одним быстрым безжалостным ударом вы добились многого: запечатали уста Байосису, получили место за королевским столом и подчинили себе английскую конгрегацию. Убить принца Евстахия, Санлиса и Мюрдака оказалось не труднее. Вы последовали за ними в свои былые заповедные угодья в восточных графствах. К тому времени уже пошли в ход припасенные деньги, благодаря которым вы связались с другими членами своего ковена, нанимали убийц и покупали зелья. Покои принца в аббатстве выходили окнами в сад. Кто-то из вас потихоньку забрался туда через окно и отравил кубки. Страшный удар по английскому трону: убиты наследник Стефана и два ближайших советника, а виноват злодей Уокин. Евстахий и Санлис пили много, осушали кубок одним духом и тут же наполняли его снова. Вторая порция и смыла с кубков все следы яда. Мюрдак Йоркский был куда более умерен в возлияниях, и его кубок открыл нам, как все произошло. Евстахий и Санлис умерли сразу. Архиепископ не умер, но здоровье его подорвано, долго ему не прожить. Ты разве не припоминаешь, Беррингтон? Это же тебе так не терпелось убрать тот поднос с кубками и кувшин. Ты унёс их в лазарет. Не будь Мюрдак столь умерен в винопитии, мы, возможно, так никогда и не узнали бы, как были совершены эти отравления.

Де Пейн оттолкнул стоявший перед ним на столе кубок.

— На этом вы не остановились. Младший сын короля, Вильям? Я не сомневаюсь, что ваш ковен приложил руку к тому происшествию близ Кентербери. Возможность подготовить «несчастный случай» у вас была: все эти гонцы, отправлявшиеся якобы ко двору, в местные общины ордена и еще Бог знает куда — замечательная возможность поддерживать связи с членами вашего зловещего братства и плести паутину заговоров. Ведь это вы организовали нападение на меня в лесу. — Он показал пальцем на Изабеллу. — Что же до тебя, наделенной прекрасным лицом и гнилой душонкой, то ты флиртовала с королем, оставалась с ним наедине и, уверен, подливала яд в его кубок. Каким же колдовским зельем ты опоила его, какой отравой, незаметно разъедающей внутренности? — Парменио беспокойно заерзал, и де Пейн взглянул на него. С генуэзцем он тоже пока еще не закончил, но это могло подождать. — Наверняка король умрет в страшных мучениях, испытывая сильные боли в желудке или кишках, а потом — новая гражданская война? Уж вы этим воспользуетесь! Или ты уже доволен достигнутым, Беррингтон? Твоё новое положение магистра ордена в Англии вполне позволяло тебе заниматься своими тайными делами. Я видел плоды твоих стараний в Лондоне и в Борли: несчастные юные падшие создания! Одному Богу ведомо, какие ужасы они претерпели. Ты погряз в этом, по уши увяз в колдовских ритуалах. Думаю, ты уже не способен был удержаться от них, что в Лондоне, что на пути в Эссекс…

Майель стал яростно хлопать в ладоши. Он вскочил на ноги, не переставая издевательски аплодировать, и прошел вдоль всего стола к Эдмунду. Гастанг вскинул было арбалет, но де Пейн махнул ему рукой: не нужно! Он разгадал намерение Майеля и был рад, ибо это могло дать выход его собственной ярости. Майель постоял перед ним и сел на краешек стола.

— Ну, а где доказательства, чем ты подкрепишь свои обвинения? — с усмешкой вопросил он.

— А что, братец Иуда, — отвечал ему в тон де Пейн, — так ли уж они тебе нужны? — Он пожал плечами. — Доказательств хватает. Уокин — уже доказательство. Пьяница, человек, не способный устоять перед вином и плотскими утехами. Выдвинутые против него обвинения сильно удивили Алиенору. Если бы его судили, явились бы и другие свидетели и подтвердили бы, каков он был по натуре. Так кто же этот Уокин? И где он? Мог ли этот человек иметь такую власть и такие средства, чтобы достичь того, чего достигли вы втроем? — Он побарабанил пальцами по столу. — Так где же Уокин, а, Майель? За что ты убил тех троих в Триполи? А после нападения на меня в Куинсхайте это ведь вы с Изабеллой по своему обыкновению подтрунивали надо мною? Ты вспоминал, как мне удалось спастись от убийц в лесу близ аббатства святого Эдмунда. Ты подробно описывал, как меня спасли. Откуда тебе было знать все эти подробности? Я-то тебе этого никогда не рассказывал. Кто из вас встречался с Байосисом перед пиром? Кто из вас подлил яд в кубок уже после того, как он упал, — в тот момент, когда всем было не до того? Кстати, Изабелла, — он посмотрел на ведьму, — как ты узнала, по какой улице я выезжал из Иерусалима на пути в Хедад? Ты правильно назвала улицу Цепи. Откуда тебе это знать, да ещё и помнить, если только ты сама не была там? А ты там была, в своём подлинном обличье ведьмы Эрикто — ты стояла на крыше одного дома и оттуда смотрела на меня. Да и откуда Уокину было знать, что я езжу по тому лесу, отправляюсь в Куинсхайт, в трактир «Свет во тьме», или иду к Алиеноре? Удивительно, но во всех этих случаях вас не оказывалось на месте. И наконец, у кого еще могли быть такие возможности следить за мной, получать сведения о моих передвижениях и деньги на убийц для того, чтобы осуществить все эти покушения?