Читать книгу "Пасынки безмолвия - Андрей Фролов"

Троица, стоящая в центре зала, заинтересованно повернулась к Селиванову. Тот, прожигая великанов глазами, почти не разбрасывался мыслями. Пот, бежавший по его вискам, выдавал напряжение, с которым корпатрициант силился превозмочь сковавший тело паралич.

– Не пытайтесь преодолеть наш барьер, – в один голос/мысль/образ сказали трое существ, называющих себя людьми. – Пока мы не получим то, чего желаем, не позволим вам сделать и жеста.

– Убирайтесь! – наконец рявкнул Артем, в восприятии Сороки говоривший голосом Ливня, старого приятеля-компаньона, с которым они больше никогда не увидятся. – Если это новая разработка военных, я приказываю вам свернуть операцию и убираться прочь! Как корпатрициант и помощник сенатора! Немедленно вон! Это мое награждение, и я не позволю вам…

– Тише, патриций, не стоит так напрягаться.

Существо, стоящее в центре троицы, склонило голову в жесте, почти напоминающем сочувствие. Четыре длинных пальца задумчиво перебирали воздух, будто играли на струнах несуществующей гитары.

– Мы не военные. Но с ловчими нам поспорить все же придется. Потому что в этой Игре Равновесия впервые назначен необычный победитель. Не имеющий отношения ни к организаторам Лотереи, ни к ее участникам. Благодаря этому обстоятельству вам и позволено наблюдать, как будет осуществлено изъятие приза. Мы пришли, чтобы забрать существо, именующее себя Павлом Сорокиным…

По вполне понятным причинам лицо Селиванова не дрогнуло, но зрачки уменьшились, выдавая бушующую в застекольщике злобу. Он выбросил в сторону троицы такой мощный логосолитоновый щуп, что его заметил даже Сорока.

Мысленно охнул в немом восторге, отрешенно пропустив ответ великана мимо себя. И только затем с запозданием спохватился. Побелел, тело налилось свинцом, но оставалось прикованным к воздуху, не шелохнувшись ни на сантиметр.

– Он мой! – взревел корпатрициант. – Только мой! Вам не отнять, кем бы вы ни были!

– Я? Зачем этим уродам я? Господи… они что, действительно пришли за мной?!

– Этот сморчок?

– Победитель Лотереи? Зачем военным победитель Лотереи?

– Ленка, почему я не могу нажать на кнопку? Может, я уже мертва?

– Это не военные… о, Божество, даруй нам милость свою… Хвала тебе, что им нужен только пустышечник… Нет больше сил…

Краем глаза Сорока заметил, что Клео, до этого державшая его на прицеле, начинает заваливаться вбок. Столь же медленно и величественно, как вставал на место его собственный пистолетный затвор. Сонно. Словно на огромной глубине. Сознание следопыта угасало значительно быстрей.

– Мы просим прощения, – прервал всех тот, что стоял в центре и носил цепь. – Выражаем надежду, что вы сможете извинить нас за столь отстраненное отношение. Но, с учетом всех факторов, вынуждены вмешаться в ситуацию. В конце нашего взаимодействия мы проявим милосердие и ответим на любой вопрос от каждого…

– Да кто же вы такие, в конце концов?

– Мы уже ответили, патриций, а потому вопрос не будет засчитан. Мы – люди.

– Это невозможно, это невозможно…

– Я не верю! В это невозможно поверить…

– Еще чуть-чуть, и я смогу нажать на кнопку… Ленка, кто нарисовал на ней эту дурацкую рожу? Баклажанчик? Ох, наставник, прости меня за все…

– Они действительно люди… те, что придут следом за нами… Как это удивительно – лицезреть их на пороге смерти… если бы только видела Аврора…

Сорока снова застонал: он машинально попытался закрыть уши руками, но одно желание совершить движение вызвало боль во всем теле. Парень скосил глаза на каждого из окружающих. Напуганные. Недоумевающие. Ускользающие в забытье или за грань жизни. Охотники и жертвы, победители и проигравшие. Сейчас все они казались Павлу столь похожими друг на друга в своей нелепой беспомощности, что он бы обязательно рассмеялся. Если бы мог.

– Мы понимаем, что поверить сложно, – рассудительно произнес главный великан, когда поток гневных мыслеобразов стих. – Поэтому… в качестве еще одного жеста доброй воли, компенсирующего насилие над вашим сознанием, мы можем рассказать. Кое-что, но это успокоит вас. Тем, кто выживет, в будущем наша история станет казаться сном. Или феей, как это называют живущие под Куполами…

Павел прислушался к себе. К пустоте. К обреченности.

Может, самое время появиться отцу с его хлесткими оценками и постоянной критикой отпрыска? Но тот, если когда-либо вообще существовал в голове парнишки, на помощь не спешил. И тогда Сорока почти поверил, что мертв. Что на самом деле ничего этого не происходит. Что Клео – может быть, она вовсе и не Клео, а имя додумал его затухающий мозг – успела выстрелить чуть раньше, чем он вскинул пистолет, защищая раненую девушку-егеря…

Смуглое существо, называющее себя человеком, тем временем продолжало говорить/транслировать/показывать:

– Увы, несчастные, но вы все ошибаетесь. На планете уже давно не 2261 год. И даже не 2361. Человечество окончательно эволюционировало, уйдя по небесной лестнице так высоко, что вы неспособны и представить. Эволюционировало так, как вы видите это перед собой.

Он торжественно протянул в сторону длинную четырехпалую руку, предлагая еще раз взглянуть на себя и своих спутников. Те важно кивнули, словно оказывая людям и парниковым небывалую честь.

– Стартовой ступенью были подобные вам, Яна и Павел, – продолжило существо с изящной цепью на дряблой шее. – Импульсом. Толчком вперед, обусловленным разработкой первых способов дистанционного общения. Затем последовали такие, как вы, Артемидий и Леонидас. Миновав этап поствоенного возрождения, человечество стало развиваться столь стремительно, что это недоступно вашему пониманию. Каждое последующее поколение становилось все сильнее. И так – век за веком. Пока, наконец, человек не стал совершенен.

Он замолчал, позволяя еще внимательнее разглядеть свою «безукоризненность».

– Мы способны написать книгу одним повелением мысли. Мы способны прочитать книгу, только взяв ее в руки. В этот же момент мы поймем, что испытывал автор при ее создании. Мы способны загружать в сознание спрессованные массивы информации, только прикоснувшись к их источнику. Мы учимся управлять временем. Мы создаем технику, уже два века покоряющую неземное пространство. Совсем скоро наши ментальные способности станут действительно безграничными…

– Ну ты и здоров заливать, говнюк… – Яна, словно осознавшая, что происходящее не является предсмертной галлюцинацией, умудрилась фыркнуть, не разжимая губ. – Хрена лысого тебе, гидроцефальный педик! Настоящие люди здесь – это я и вон тот бородатый заморыш, которого я вытащила из метро…

Удивительно, но Сорока в очередной раз почувствовал, как смуглый великан улыбается. Одним сознанием, но так, чтобы эмоция была понятна и доступна всем.

– Вот об этом мы и рассуждаем, существо, именующее себя Яной Грёмушкиной. – Он развел длинными четырехпалыми руками. – Ваши главные недостатки неистребимы, даже если поместить вас в условия сурового выживания и конкурентной борьбы видов. Злость и ненависть, самоуверенность и самопочитание, тщеславие и гордыня, алчность, зависть, жестокость…