Читать книгу "Гианэя - Георгий Мартынов"

— Это тот самый, — сказала Гианэя, — который должен был лететь вслед за нами. Но его решили не посылать. Странно! Зачем он здесь?

— Ваш был такой же? — спросил Муратов.

— Оба совершенно одинаковы.

Больше часа терпеливо ждали. Но из корабля никто не показывался.

— Вход можно открыть снаружи? — спросил Стоун.

— Да.

Обе фразы перевел Муратов.

— Надо войти самим, — предложил Сабо. — Возможно, что экипаж корабля нуждается в помощи.

— Откроем вход, — сказал Метьюз, — и подождем. Состав воздуха внутри корабля может все же отличаться от земного. Надо произвести дезинфекцию.

— Разумеется, — согласился Стоун. — Но можно ли открыть обе двери? Ведь там наверняка есть выходная камера.

Гианэя подтвердила, что выходная камера действительно существует и обе двери, наружная и внутренняя, не могут быть открытыми одновременно.

— Но защита, — прибавила она, — автоматическая. — Ни в корабль, ни из него не может проникнуть ничто вредное. При входе и выходе производится обезвреживание. Вы можете не опасаться. Воздух внутри ничем не отличается от вашего.

— Как же быть? — спросил Метьюз. Слова Гианэи никого не убедили.

— Можно впустить в корабль роботов-дезинфекторов, — сказал Стоун. — Но их надо много. Придется долго ждать, пока их сюда доставят.

— На космических кораблях воздух обычно дистиллированный, — заметил Лещинский.

— Да, но у нас нет уверенности, что у них тоже так.

Положение казалось затруднительным. Войти в корабль, даже в скафандрах, полагаясь на защиту, о которой говорила Гианэя, было рискованно. Микробы в атмосфере корабля могли оказаться опасными для людей. Кто знает, поможет ли вторичная обработка при выходе. Стоило очутиться в атмосфере Земли хотя бы единичным микробам чужой планеты, и дело могло закончиться эпидемией неизвестной болезни.

Но тем, кто находился внутри корабля, опасность не угрожала. Доказательством этого служила Гианэя — она ничем не заболела на Земле.

Но они не могли этого знать. И, может быть, именно потому и не выходили.

— Производят анализ нашей атмосферы, — предположил Муратов. — Это может продлиться очень долго. Остается одно. Надо показать им Гианэю. Они, конечно, видят, что происходит снаружи. Пусть Гианэя напишет на большом листе крупными буквами: «Выходите! Опасности нет!» — и подойдет с этим листом близко к иллюминаторам. Наверное, она знает, где они расположены.

Мысль Муратова понравилась.

— Предложите ей это, — сказал Стоун. Гианэя сразу и, видимо, охотно согласилась.

Кто-то отправился в космопорт за листом и красками.

— Но их выход, — сказал Сабо, — тоже опасен для нас, если дезинфекция выходной камеры несовершенна.

— Трудно допустить, — ответил ему Стоун. — Судя по кораблю, техника на высоком уровне. Они умеют с ней обращаться. В этом разница.

— У нас нет иллюминаторов, — сказала Гианэя, обращаясь к Муратову. — Наружные объективы передают изображение на внутренние экраны. Вроде ваших телевизоров.

— Вам придется писать очень крупно, — сказал Гарсиа. — И подойти вплотную. Экипаж может находится в середине корабля, а это далеко от борта. Или экраны могут приближать наружные объекты?

— Они дают естественное изображение, — ответила Гианэя. — Но я подойду к передней части, к пульту управления. Там должен кто-нибудь находиться.

— Где находится вход, — спросил Стоун, — с какой стороны?

— С левой, обращенной сейчас к нам.

Неожиданно ее слова получили практическое подтверждение.

Все увидели, как в борту звездолета образовалось отверстие. Сверкнув на солнце, упала металлическая лестница.

Она была отчетливо видна. И стало очевидным, что свойством невидимости обладал только материал наружной обшивки.

Группа людей находилась далеко от корабля. Увидев, что экипаж решил выйти, все кинулись к вечемобилям.

Ни у кого не возникла мысль об опасности. Враждебные акты были бессмысленны в том положении, в котором находились гости.

Машины помчались полным ходом, и в несколько секунд одолели четыреста метров.

Экипаж корабля действительно вышел. Он состоял всего из четырех человек. Но, может быть, остальные остались?

Внезапно Гианэя вскрикнула. Обернувшийся Муратов увидел на ее лице величайшее удивление.

Но удивиться пришлось не только Гианэе, но и всем.

Космическим кораблям соплеменников Гианэи суждено было каждый раз приносить сюрпризы. Из первого явилась Гианэя, в золотом платье, одетая отнюдь не по космически. А сейчас…

Четыре маленькие фигурки стояли у трапа.

Они были одеты даже не странно, а просто нелепо. Короткие рубашки, перетянутые поясом, даже не достигали колен. Ноги и руки были обнажены и покрыты густыми волосами. На ногах не было обуви. Головы также заросли волосами, густыми и спутанными. У всех были длинные бороды.

Все четверо были приземисты и коренасты, ростом метра в полтора, не больше. Они стояли тесно прижавшись друг к другу и казались очень испуганными. Черты их лиц были человеческими, но сильно отличались не только от земных лиц, но и от лица Гианэи. Не было никакого зеленого оттенка, глаза были совершенно круглые, без бровей и ресниц, носы приплюснуты. Узкие губы открывали желтоватые десны и два ряда мелких зубов, тоже желтого оттенка.

Пассажиры вечемобиля молча рассматривали удивительных космонавтов. Никто ничего не понимал.

— В чем дело? — спросил наконец Муратов. — Это не ваши люди, Гианэя?

Она молчала, не спуская глаз с прилетевших. Потом вздрогнула, и ее глаза сверкнули.

— Мериго! — сказала она, изумленно и растерянно. Тот, очевидно, услышал. Поднял голову и увидел Гианэю.

В следующую секунду он стремительно кинулся к вечемобилю.

— Убейте ее! — вскричал он, к удивлению всех, на почти правильном испанском языке. — Ее и всех! Это враги, прилетевшие мучить вас!

У него был такой вид, что он намеревается сам тут же задушить Гианэю.

Она не шевельнулась. Все бывшие в машине невольно посмотрели на нее, и все увидели, как губы Гианэи искривились улыбкой невыразимого презрения. Ее прищуренные глаза только секунду смотрели на космонавта. Потом она пренебрежительно отвернулась.

— Так! — сказал Стоун. — Очень интересно!

Гарсиа уже успел перевести ему слова прилетевшего.

— Успокойтесь, мой друг — ласково сказал Муратов. — Зачем нам убивать нашу гостью? Она одна и не может ничем мучить нас.