Читать книгу "Формула преступления - Антон Чиж"

— И у вас, Ольга Ильинична, к нему личные счеты. Не буду спрашивать, чтобы не причинять боль. Теперь, когда наша беседа стала достаточно искренней, не хватает главного участника. Лилия Павловна, выходите, я давно знаю, что вы здесь…

Занавеска дрогнула. Госпожа Княжевич вышла в строгом, глухом платье. Не менее прекрасная. Если не сказать — еще более. Но без малейших признаков простуды.

— Как узнали? — спросила она.

— Натереть луком глаза и довести себя до того, чтобы текло из носа, закутаться в платок — не так сложно. Только запах никакими духами не скрыть. Даже отсюда слышно.

— Я не об этом.

— Извините, не понял, — Родион смущенно улыбнулся. — Организовать капкан, из которого Княжевичу не вырваться, может только очень близкий человек. Который незаметно возьмет его револьвер и новенькую десятку из портмоне. К тому же знает всех барышень, пострадавших от страсти к брюнеткам. Кто имеет достаточно средств, чтобы нанять чернявую бланкетку,[24]которая отвлечет Виктора Геннадиевича так, что он забудет про назначенного портного. Кто уговорит матушка Паисью ради общей мести уступить квартиру на два часа, чтобы превратить ее в уголок любовных утех при помощи цветастого занавеса и перестановки дивана и так же быстро замести следы. Кто обладает достаточно волевым характером, чтобы объяснить каждому, что ему надо делать. И самое главное: барышня Окольникова. Среди людей, причастных к этой истории, только у вас хватит сил на такое предприятие.

— От вас ничего не скроешь, господин Ванзаров. Прямо прозорливец какой-то.

— Благодарю. Могу рассказать, как все было, с самого начала.

— Лиля, зачем все это! — строго сказала Русалова.

— Отчего же, пусть попробует, — госпожа Княжевич была само спокойствие. — Он забавный и совершенно безобидный. Не стесняйтесь, господин Ванзаров.

Только от красивой женщины Родион готов был терпеть такое обращение. Что поделать — слабость. Подобрав осколки самолюбия, он продолжил:

— Полагаю, все происходило примерно так. Вы застали Анастасию в момент, когда она узнала, что беременна от Княжевича, и собралась наложить на себя руки. Вы уговорили ее сохранить жизнь и не избавляться от ребенка, объяснив, что такой смертью она не сможет отомстить. Для этого надо немного подождать и подготовиться. А тогда нанести удар, от которого Викто́р не оправится до конца дней. Для начала сняли комнатку в тихом пансионе и поселили рядом госпожу Русалову. Наверняка и Симка сразу знала, к чему все идет. Настя жила как во сне, ее ничего не интересовало, потому что она готовилась к двум важнейшим событиям: рождению ребенка и мести Княжевичу. И вот пришел срок. Позавчера она родила. А сегодня Княжевич должен был расплатиться за все, что натворил. И у нее все получилось. Вернее, у вас все получилось, Лилия Павловна.

— Я не отдам вам ребенка.

Животная сила, с какой и львица, и мелкая птичка защищают свое потомство, переполняла спокойную красавицу. Еще слово — и загрызет любого, кто посмеет встать у нее на пути.

— В этом малыше — кровь моего мужа, какой бы негодяй он ни был. В нем единственный смысл моей несчастной жизни. Он — все счастье, что мне отпущено. Вы не посмеете его отнять. А тронете — убью собственными руками. Не посмотрю, что вы милый мальчик и чиновник полиции. Мне терять нечего.

…От долгого рассказа у Коли пересохло в горле. Облизнувшись не хуже кота, он спросил с чрезвычайно загадочным видом:

— Ну так что?

Глотнув из фляжки и умиротворенно разгладив усы, Лебедев ответил вопросом на вопрос:

— Что «что», мой юный фамулус?[25]

— Кто убил Водянову?

— Гадать, как вы, не будем, а пойдем путем логики, да. Убийство совершено с близкого расстояния, жертва сидела. При этом использована крохотная думочка. Возникает вопрос: для чего? Пока ответа нет. Зайдем с другой стороны: на кафеле печки свежая отметина. Откуда взялась? Следует предположить, что от воздействия самого револьвера. Удар пришелся по бойку, «смит-вессон» пальнул в занавеску. Иначе это не объяснить. Так?

— Так, — печально согласился Гривцов.

— Идем дальше. Как револьвер мог удариться в печку? Только если сила инерции вырвала его из рук… самой Водяновой. Или Окольниковой. Да, мой юный и наивный друг, это самое настоящее самоубийство. Причем очень мужественное. В стиле римских патрициев. Она рассчитала, как надо держать пистолет, чтобы сила отдачи отбросила оружие как можно дальше, а пуля вошла прямо в сердце. У «смита-вессона» на рукоятке есть так называемая «пятка», в которую упирается рука и не скользит. Оставалось лишь крепко прижать ствол к телу. Она так и сделала. И тут обнаружила, что не сможет выдержать боль: край дула впился под ребро. Как странно: барышня готовится расстаться с жизнью, но не терпит маленького неудобства. Что делать? Под рукой нашлась думочка, в которую уперся ствол. Боль затихла. Бедняжка последний раз собралась с силами и нажала на курок. Тяжелая пуля вошла в сердце, как в масло. Она умерла без мучений. Думочка перевернулась, а револьвер отлетел, врезался в печку, где сбил немного кафеля и выплюнул вторую пулю. Что и позволило раскрыть заговор любящих и ненавидящих сердец. Девушка поступила как настоящая мать: пожертвовала жизнью, чтобы ее ребенок имел все, чего она не смогла бы ему дать. А заодно его отец пошел бы на каторгу. В общем, берегитесь женщин, коллега. И подставляйте лоб… Ах да, мы же на интерес играли. Ну, повезло вам.

Николя пребывал в такой грусти, что хоть врежь ему табуреткой по лбу, и не заметит.

— Логическим методом Ванзарова воспользовались? — только спросил он.

Аполлон Григорьевич сдержанно хмыкнул:

— Им, конечно. Чем же еще? Не вашими же мозгами шевелить.

— Да, вы правы, я бы не сумел угадать. То есть дойти сам…

— Ничего, коллега, у вас еще все впереди. Тем более что эту историю Родион… мне рассказывал сам! — И великий криминалист зашелся победным смехом. Как лошадь на конюшне.

Юный чиновник обиделся страшно. Надулся, засопел, чуть было слезу не пустил и жестко, по-мальчишески заявил:

— Это нечестно.

— О! И откуда ты, прелестное дитя, взялось на мою голову, — Аполлон Григорьевич смахнул невидимую слезку. — Запомните, коллега: в нашем деле надо быть умнее противника, а не надеяться на честность. Иначе сядете в лужу. Это вам будет еще одним уроком: не верьте на слово. Никому не верьте, ну, может, мне и Ванзарову только. Прежде чем научитесь обман распознавать, столько шишек набьете. Так пусть хоть одной будет меньше, да… Ну все, хватит пыхтеть, меня не разжалобишь!

Все-таки Гривцов не мог вот так запросто проглотить обиду. Еще немного повздыхал, что-то бурча под нос, и спросил: