Читать книгу "Хлад 2 - Алекс Каменев"

кости».

Чтоб меня… Последнее, что помню — накапливающийся удар Бельских. Дальше окутывающая со всех сторон серая хмарь, короткий миг дезориентации, и осознание себя лежащим на горячем песке. В лицо беспощадно бьет раскаленное солнце, сухость во рту, ужасная жара и непонимание произошедшего.

Из горла вырвался короткий смешок. Представляю, как вытянулись от изумления физиономии «родственничков», когда поняли, что жертва исчезла прямо из-под их носа, и что создавали заклинание зря. Старались, напрягались, а на выходе пшик. Наверняка не смогли остановится и пошли до конца, хотя понимали, что на другом конце уже никого нет, слишком много энергии уже было влито в контур боевого магического конструкта.

Самое интересное, не ослабь меня артефакт в виде грозовой черной тучи, я бы наверняка отразил атаку приятелей Юлии. Сначала отразил, а затем нанес ответный удар. Что-то подсказывало, что сил у меня бы хватило. А так пришлось бежать. Бывшие гвардейцы неплохо потрепали своим нападением.

Похоже я все же ошибся, и Бельские спелись с уволенными чиновниками, организовав двойную засаду. Хотя, они могли действовать самостоятельно, заранее узнав о нападении и решив добить победителе, кем бы он не являлся. С точки зрения тактики это был наилучший вариант.

— Хитрые ублюдки, — я сплюнул. Тягучая слюна приземлилась на песок и чуть ли не зашипела. Как же здесь все-таки жарко, прямо духовка. Пора выбираться в более цивилизованные края.

Я пошарил по карманам и с радостью обнаружил телефон. Все перипетии схватки и дальнейший пространственный перенос не вывели устройства из строя. Отлично, сейчас позвоним…

Я замер, не зная кого набирать. После предательства Лукьяна поневоле начнешь подозревать всех. Лидия могла переметнуться, узнав об итогах засады и активном участии Бельских. Женщина она здравомыслящая, не станет лезть на рожон, сохраняя эфемерную верность. В крайнем случае сбежит, опасаясь мести со стороны дядюшки Германа и остальных.

Помедлив, я выбрал контакт Волков-Русова. Пошли длинные гудки, завершившиеся хриплым:

— Да.

Поначалу даже подумал, что ошибся номером, настолько обычно властный голос всегда уверенного в себе князя не походил сам на себя.

— Оскар Бенедиктович?

Долгая пауза.

— А, Бельский. Значит ты тоже выжил. Поздравляю, — тяжело дыша произнес патриарх оборотней.

Он что ранен? Звучит не очень, и выгладит, наверное, еще хуже.

— На вас тоже напали? — и не дожидаясь ответа, я коротко рассказал о засаде на трассе, о переметнувшихся наемниках и участии во всем этом Бельских.

— Значит говоришь вначале использовали артефакты? Много и всех типов? И только потом в дело вступили маги? — Волков-Русов помолчал. — Поздравляю, малыш, похоже ты выступил в роли контрольной группы. Именно так кажется ученые называют подопытные образцы, на которых проходят финальные испытания экспериментов.

— В смысле? — я не понял.

И князь устало объяснил:

— По всем расчетам нападение должно было закончится твоей смертью. Понимаешь? Атаку планировали профессионалы, четко знающие пределы возможностей одаренных. Даже князей. Но ты выжил. Почему?

Понадобилось несколько секунд, чтобы догадаться.

— Одержимость.

Князь вздохнул.

— Верно, одержимость. Они думали, что победят, что справятся. Но ничего не вышло, — снова долгая пауза, патриарх набирался сил, пока наконец снова не заговорил: — Это была проверка, эксперимент, противопоставление техно-магического пути развития и личных магических сил. Они пустили в ход все самое мощное, что имелось на вооружение кланов. Если бы тебя удалось убить при помощи боевых артефактов и техно-магического оружия, то это бы показало, что мы не сильно отличаемся от них, и что с нами можно иметь дело.

— И ничего бы не произошло, события пошли бы своим чередом план продолжил бы развиваться, и война в конце концов разразилась, — пробормотал я.

— Правильно, потому что не было смысла устраивать всю эту чехарду, — князь закашлялся.

Торопясь, я спросил:

— Какую чехарду? О чем вы?

Откашлявшись, патриархах объяснил:

— А ты еще не понял? После тебя напали на всех Одержимых князей. Выжив после атаки, ты стал спусковым крючком. Наши друзья из Совета и главы других магических семей со всего мира поняли, что простыми средствами с нами не справиться. Они полагали, что впустившие в себя слишком много стихии незначительно отличаются от обычного одаренного, но изменения зашли слишком глубоко и это их по-настоящему испугало.

— Но раньше обычные маги объединенными усилиями справлялись с одержимыми, — напомнил я. — Почему сейчас все изменилось?

Спросил и понял, что знаю ответ. Потому что с каждым новым поколением, одаренные становились слабее. И если с Проклятыми нельзя справится при помощи техно-магического оружия и боевых артефактов, то со временем ситуация вообще выйдет из-под контроля. Кто знает, где предел могущества истинного носителя изначальных стихий? Особенно когда, они перестали превращаться в безумцев, действуя и развиваясь при поддержке родовых магических источников. Чем в конечном итоге закончится подобная эволюция? Патриархи кланов со всего мира не знали этого, и не хотели знать, проверяя на практике чем это может закончиться.

— Они испугались что не смогут справиться с нами, — проронил я.

— Верно, — подтвердил Волков-Русов и вновь зашелся в кашле.

— Вы ранены? — все же рискнул спросить я.

Короткая пауза.

— Да, — тяжело выдохнул князь и с неохотой пояснил: — Стая не захотела идти за вожаком.

Выходит, как и меня его предали свои. Испугались лидера, вышедшего за пределы всех мыслимых и немыслимых возможностей. И будто вторя моим мыслям, Волков-Русов проронил:

— Они не испугались мировой войны, они испугались нас. Точнее наших возможностей. Поняли, что носители стихий в конечном итоге будут главенствовать над остальными. И небезосновательно, потому что мы и правда превосходим обычных магов. Вот этого и вызвало страх, — он снова зашелся в тяжелом кашле.

— Я могу чем-то помочь? — осторожно спросил я, когда в трубке наступила тишина.

Патриарх помолчал, словно всерьез обдумывая предложение, хотя не мог не понимать, что это лишь дань простой вежливости. Обидно, но факт, в настоящий момент, я ничего не мог сделать для