Читать книгу "Адвокат вольного города 8 - Тимофей Кулабухов"

всех банках Кустового покоится пара миллионов, к финансовым вопросам начинаешь относится легче. Легко рассуждать о выходе из зоны комфорта, когда она у тебя есть.

— Так. Фамилия! — рыкнул я в камеру, которую открыл для меня один из единорогов.

— Зачуханов!

— За что отбывал каторгу до побега?

— Два мешка пшеницы украл для голодных дитяток. Не губи, барин.

— Не ври мне, у тебя отродясь дитяток не было. Кто организовал похищение моих родственников? Отвечай!

— Я не знаю!

— Не ври мне!

— Что мне пусто было! Это вообще не наши, мало ли кто? Может, это цыгане вообще.

— Не ври мне, я сказал, — грозно пророкотал я. — А то застрелю. Где их удерживают?

— Не знаю.

— Меня такой ответ не устраивает.

Я достал и громко передёрнул затвор кольта, звонкое эхо жутко прокатилось вдоль камер.

— Отвечай или пристрелю как собаку!

В коридорах моих казематов царила тишина, даже мыши не скреблись, хотя по камерам сидела куча схваченных боевиков, а также Хомяковы в количестве двух штук.

— Стреляй, я не боюсь!

Глава 25

Роль снайпера в истории

— Стреляй! — мой собеседник истерично закричал.

Грохнул оглушительный выстрел, потом за ним ещё один и ещё, и четвёртый.

В образовавшейся затем мёртвой тишине с мягким звуком упало тело, а я, словно почуявший кровь разъярённый зверь, с бешеным криком выскочил из клетки:

— Открыть следующую камеру!

Пока оперативник с бледным лицом открывал, в магазин кольта с хорошо слышным по всему коридору лязгом добавилось недостающее число патронов. В этой камере сидел один из боевиков уже рангом повыше, между прочим, урядник, это что-то вроде сержанта, то есть лицо явно более осведомлённое, чем остальные.

Оперативник за моим плечом сделал ему страшное лицо, показывая знаками, что я сошёл с ума. Заметив это, я лишь криво ухмыльнулся:

— Не бзди, офицер, у нас их ещё полно. Распорядись пока убрать тело, мешок только пусть возьмут, а то грязновато чего-то получилось.

У меня в коридоре был небольшой деревянный стул, я перенёс его в камеру и сел.

Задержанный сжавшись сидел на середине кушетки и, боясь лишний раз пошевелиться, смотрел перед собой.

— Так, голубчик, начнём с тобой, — театральным (на самом деле, много раз отрепетированным) движением я спрятал кольт. — Фамилия!

— Приёмыхов.

— За что чалился на киче?

— Да я просто… ну, на перо одного поставил. Со смягчающими.

— Как давно служишь на Вьюрковского?

— Четыре года, кажись.

— Какой взвод произвёл похищение моего семейства?

— Да это всё четвёртый, это всё Новак!

— Это фамилия или прозвище?

— Я не ведаю, просто все так бают. Проститя, барин.

— Да ничего, ничего. Где, голубчик, ты говоришь, их держат?

По коридору волоком тащили мешок с телом. Мешок был красным внизу и при движении оставлял за собой жирную красную полосу. При виде мешка задержанный судорожно сглотнул.

— В основном лагере есть склад, тама лежать стройматериалы со времени последнего ремонта, а намедни та клеть ужо запирается и у ей крепкие стены. Я не ведаю точно, барин, но оне там. Их колдун стережёт, последний.

— Последний?

— Ага, Цырута. Остальные сказались, что им надоть в город и уехали.

— А Цырута что, боевой маг? Металл, охота?

— Он ваще по огню, дык его за то, что красного петуха пустил в Балашихе со множеством погибших, разыскивают, ему некуда тикать, вот он и сидит, как сыч.

— Но-но! Ты метлу-то не распускай! Какой ещё сыч⁈ Забудь про младшего брата Предка! Ладно, не ссы, я тебя понял.

— Вы не будете меня того… — осмелев, с надеждой спросил урядник, кивнув на место, куда был убран кольт.

— Ты со мной разговариваешь, на вопросы отвечаешь, зачем мне это?

Не заканчивая разговор, я встал и вышел в коридор. Почти во всех камерах заключённые сидели ближе к решётчатой двери или стояли, прислонясь к ней и внимательно подслушивали.

— Эй вы, кто-то считает, что урядник напрасно со мной разговаривает?

Все задержанные тут же сделали вид, что их тут нет, да и вообще, они туговаты на ухо.

— Ты, — я ткнул пальцем в ближайшего горемыку.

— Я? Я — нет, да Вы что, Ваша светлость! Да мы ж все туточки сызмальства мечтаем на Вас служить, верой и правдой, не щадя живота своего!

— Хорошо, — я резко перебил его слащавую речь.

Повернувшись, я поманил оперативника, в руках которого было множество папок.

— Да будем вам всем известно, что прежний ваш наниматель, Амвросий Дмитриевич имел на всех на вас досье, — нагло соврал я, взял пачку папок, потасовал и открыл нужную. — Вот ты Степан Михеич, а вот твоё участие в вооружённой группе, незаконное владение оружием из запрещённого списка, налёт на банковскую кассу, тяжкие телесные повреждения охраннику, приведшие к его увечьям и инвалидности, шесть лет каторги, сбежал в первый же год.

Потрясённый боевик за решёткой сжался в комочек. Сейчас он мало напоминал бравого грабителя банков, жизнь его уже изрядно потрепала.

— Смысл в том, что он вас держал за… за незащищённые части тела и при любом сомнении мог сдать полиции. Но я, как вы должно быть знаете, не мой дорогой родственник, я — это я. И отсюда вопрос, как мне поступить с вами?

Я взял стул, выставил в коридор и присел, переводя взгляд с одного на другого.

— С одной стороны, вы совершено точно люди не из списка достойных и благородных. С другой стороны, вы просто наёмники, которые не разобрались в ситуации. Но и оружие против меня вы направляли…

Они молчали, проникшись серьёзностью момента.

— Поэтому. Я предлагаю тем, кто хочет — пойти ко мне на службу. Есть такие?

Тот бедолага, который уже разговаривал со мной, поднял руку как пятиклассник на уроке, показывая, что просит вызвать его к доске. Его жест повторили ещё несколько.

— Список вариантов неполный. Я могу сдать вас полиции. Могу просто отпустить на все четыре стороны и посмотреть, что вы сделаете. А судьба ваша в таком случае очень простая. Вы ничего не умеете, кроме как нарушать закон и применять оружие. Сколотите банду, вас полиция всех и постреляет. И не важно, что это будет, кустовская полиция или челябинская.

— А Вы?.. — осторожно спросил один из задержанных, который мог