Читать книгу "Трилогия о мисс Билли - Элинор Портер"

дни. Чтобы понять эту очередь, вам нужно на нее посмотреть, мисс Нельсон, – улыбнулся Аркрайт, неохотно поднимаясь. – Как-нибудь в пятницу, прежде чем пройти на свое место, просто посмотрите на забитый балкон, на лица и подумайте, жалеют ли эти люди о своих двадцати пяти центах.

– Хорошо, – с улыбкой кивнула Билли, но улыбалась одними только губами. В эту минуту Билли мечтала владеть концертным залом, чтобы раздавать места бесплатно. В этом была вся Билли. Когда ей исполнилось семь, она предложила тете Элле взять из сиротского приюта Хэмпден-Фоллз тридцать пять сирот, чтобы маленькая Салли Кук и остальные дети могли бы каждый день есть мороженое, если хотят. С тех самых пор Билли старалась обеспечить мороженым всех желающих – в некотором роде.

Аркрайт, уже стоя в дверях, повернулся. Лицо его было ало от смущения. Он вынул из кармана сложенный лист бумаги.

– Как вы думаете, вы могли бы найти мелодию здесь? – тихо спросил он и в следующую секунду ушел, оставив в руках Билли листок с шестью строфами, написанными четким мужским почерком.

Билли быстро проглядела их, а потом прочитала еще раз, уже внимательнее.

– Они прекрасны! – воскликнула она. – Просто прекрасны. Интересно, откуда он их взял? Это песня о любви, и такая красивая! Я уверена, что в ней есть мелодия. – Она попробовала пропеть строку про себя. – Она есть, точно есть, и я напишу ее – для Бертрама. – Билли бросилась к пианино.

Аркрайт к этому моменту уже наполовину спустился с холма Кори. В лицо ему хлестал ветер. Он тоже с радостью думал об этих строках – с радостью и страхом. Он сам написал их, и отнюдь не для Бертрама.

Глава XV

«Мистер Билли» и «мисс Мэри Джейн»

Четырнадцатого декабря Билли спустилась вниз радостная и взволнованная. Она получила очень милое письмо от Бертрама (отправленное по дороге в Нью-Йорк), солнце ярко светило, и пальцы у нее чесались от желания немедленно записать мелодию, которая крутилась у нее в голове. Тревоги вчерашнего дня ушли в прошлое. Часы Билли снова шли.

После завтрака девушка направилась прямиком к телефону и позвонила Аркрайту. Тетя Ханна не до конца расслышала даже половину беседы, но через пять минут сияющая Билли ворвалась в комнату.

– Тетя Ханна, вы только подумайте, Мэри Джейн написал эти слова сам, так что я могу их использовать!

– Билли, милая, не могла бы ты его звать мистером Аркрайтом? – взмолилась тетя Ханна.

Билли засмеялась и внезапно обняла встревоженную старушку.

– Конечно! Если вы хотите, я могу звать его хоть «его величеством»! Вы же поняли, что я говорю? Это его собственные слова, так что не нужны никакие разрешения и все такое. Он придет вечером, чтобы послушать мою мелодию, и, может быть, внесет некоторые изменения в текст. Тетя Ханна, вы не представляете, как славно снова заниматься музыкой!

– Да, конечно, милая, но… – повисла неловкая пауза.

Билли удивилась:

– Тетя Ханна, разве вы не рады? Вы же говорили, что будете радоваться!

– Да, милая, я очень за тебя рада. Если бы только… на это не уходило столько времени и это не мешало бы Бертраму.

Билли вспыхнула и горько усмехнулась.

– Нет, это займет не слишком много времени. А что до Бертрама… Если сестрица Кейт говорит правду, тетя Ханна, он бы только обрадовался, если бы у меня нашлось какое-то занятие, кроме его персоны.

– Вздор! – ощетинилась тетя Ханна. – Что это она имела в виду?

Билли грустно улыбнулась.

– Возможно, она права. Перед тем как уехать к дяде Уильяму, она сказала, что я совсем забыла, что Бертрам принадлежит в первую очередь Искусству, а потом уже мне, и что именно поэтому она предполагала, что Бертрам никогда не решится на такую глупость, как брак.

– Вздор! – еще резче сказала тетя Ханна. – Я надеюсь, у тебя хватит здравого смысла не обращать внимания на слова Кейт, Билли.

– Да, конечно, – вздохнула девушка, – но, конечно, у меня есть и свои дела, и я пожалуй немножко обиделась, когда он уехал в Нью-Йорк. И я должна признаться, что в последнее время меня сильно беспокоило то, сколько времени он уделяет своим портретам. И это, конечно, совершенно недопустимо для жены художника.

– Хм! Наверное, мне не стоит об этом думать, – упрямо заявила тетя Ханна.

– Наверное, – тоскливо улыбнулась Билли, – я это говорю только для того, чтобы вы поняли, что мне нужно чем-то занять себя… кроме Бертрама. И музыка, конечно, самый лучший выход.

– Конечно, – согласилась тетя Ханна.

– И это какое-то чудо, что Мэри… то есть мистер Аркрайт может помочь мне, когда Сирил уехал, – грустно сказала Билли.

– Да, разумеется. Он же не чужой, – сказала тетя Ханна, как будто пытаясь в чем-то убедить саму себя.

– Конечно! Мне кажется, что он член семьи. Как будто бы он правда ваша племянница Мэри Джейн, – засмеялась Билли.

Тетя Ханна поежилась.

– Билли, – предостерегла она, – он же знает, что ты обручена?

– Конечно знает, тетя Ханна. Все знают, – Билли явно удивилась.

– Да-да, ему должно быть известно, – согласилась тетя Ханна, надеясь, что Билли не поняла скрытой причины ее вопроса. При следующих словах Билли она испытала большое облегчение.

– Я же уже сказала, что он придет вечером? Раньше пяти у него не получится, но ему очень интересно! Эта песня волнует его не меньше, чем меня! И она будет очень хороша, тетя Ханна! Только подождите немножко! – весело сказала она и выскочила из комнаты.

Тетя Ханна, предоставленная сама себе, вздохнула.

«Хорошо, что она ничего не подозревает, – думала старушка. – Наверное, ей и в голову не пришло бы, что можно быть неверной Бертраму. Милое дитя! И конечно же, Мэри, – тут тетя Ханна вспыхнула и поправила сама себя, – мистеру Аркрайту обо всем известно».

В этом тетя Ханна ошибалась. Мистер Аркрайт ничего не знал. Его еще не было в Бостоне, когда объявили об этой помолвке. У него не было в городе общих друзей с Билли, если не считать братьев Хеншоу. Он не получал вестей от Калдервелла с тех пор, как приехал в Бостон. Явную близость Билли с братьями Хеншоу он воспринимал как само собой разумеющееся, потому что слышал об истории их знакомства и о том, что Билли назвали в честь мистера Уильяма Хеншоу. Мысль о том, что Бертрам – возлюбленный Билли, была убита в зародыше давным-давно, когда Калдервелл убеждал его, что художник не в состоянии полюбить ни одну девушку. После приезда в Бостон Аркрайт почти никогда не видел их вдвоем. Его работа, друзья, сам образ жизни мешали этому. Аркрайт