Читать книгу "Чэч: Становление бродяги - Артур Фатыхов"

мы смотрим в его сторону, взмахом руки подозвал к себе. Со вздохом я посмотрел на часы — прошло ровно пять минут.

— Этой ложбинкой четыре волка прошло. Интересно, почему только четыре. Остальные верхом? Один матёрый, а вот следы остальных поменьше, либо взрослые самки, либо переярки — годовалые волчата. Парень, мы с тобой делаем так. Сейчас стрелы ядом смазываем, взводим арбалеты и несём их заряженными, а в руках сетемёты. Ложбинка узкая, придётся идти цепочкой. Я пойду первым, ты вторым, Иван замыкающим. Чэч, если вдруг стрелять придётся, как пальнёшь — сразу в сторону отскакивай, чтобы Ивану дорогу дать. Ну, а ты будь готов в любой момент вперёд рвануть, чтобы нас прикрыть. Понятно? Взводим арбалеты. Пошли.

Идти ложбинкой, даже несмотря на большое количество наваленных камней, оказалось значительно проще, чем по полю. Во-первых, грунт гораздо твёрже, а во-вторых, тут властвовала тень, дающая желанную прохладу. Моё Единение с лесом пока молчало, как я не прислушивался к себе, как не пытался призвать образ ушастой блондинки. Вот только то и дело встречающиеся валуны напрягали. Каждый раз, когда Агееч за них заглядывал, прежде чем пойти дальше, я ждал…

— Волки!

* * *

Друзья, я понимаю, что могу надоесть вам своими просьбами. Ну… Вы сами всё знаете J…

Глава 27

Вот только то и дело встречающиеся валуны напрягали. Каждый раз, когда Агееч за них заглядывал, прежде чем пойти дальше, я ждал…

— Волки!

Старик шмальнул из сетемёта как из берданки от пояса, тут же отбросив трубу в сторону… Перед моими глазами появилась переполошённая та самая ушастая блондинка с округлившими от ужаса глазами и с открытым в безмолвном крике ртом. Обнажённой тонкой, как ивовая ветвь, левой рукой она показывала куда-то за своё правое плечо.

На миг охренев от такой пантомимы я посмотрел в том направлении, на валун, точнее, на его вершину. Откуда на меня уже летела раззявившая пасть туша волка. Вскинув стол сетемёта, я, как и Агееч, пальнул от пояса. Не успевшая раскрыться, сеть ударила волка в грудь. Удар комка проволоки, может быть, и вышиб из него дух, но траекторию полёта не изменил. Удар передних лап выбил у меня из рук трубу сетемёта. Я только и успел прикрыть левым предплечьем горло, как на нём тут же сомкнулись зубы, а потом туша рухнула на меня, а я спиной на землю. Неудачно. Вещмешок хоть и смягчил удар, но поясницу пронзила острая боль, видимо, напоролся на острый камень.

Через пару мгновений я смог оценить ситуацию. Левая передняя лапа серого зацепилась-таки за сеть, отчего волк лежал на мне плашмя, зажав её своим телом. А правая каким-то чудом, оказалась в тисках между моим левым плечом и предплечьем. На которое волк сам и давил, вцепившись пастью. Предплечье словно под пресс попало, так сдавили его зубы, но толстая кожа наручей, усиленная полосками и клёпками из металла, пока ещё не давала клыкам добраться до моего мяса, как не крутила головой тварь. Задние лапы елозили по ногам, где-то в районе сапог. Моя правая рука оказалась свободной, но что толку? Топор не вытащить, нож, висевший по обычаю бродяг на левой стороне груди рукоятью вниз, зажат, навалившейся тушей, и до засопожника не дотянуться.

Не соображая, действуя на одних рефлексах, я дёрнул головой вперёд и вцепился зубами в чёрный влажный нос, одновременно пытаясь воткнуть большой палец в жёлто-оранжевый глаз волка. Рот тут же наполнился вылетевшей из ноздрей слизью. С быстротой молнии промелькнула мысль, что в ней наверняка полно червей-паразитов и, если я её проглочу… Но я только сильнее сжал зубы.

Просмотренные мною, ролики на ютубе в один голос утверждали, что нос — самое чувствительное место у собак. И мол если что, сразу бейте по нему. Может и не отправите четвероногую тварь в нокаут, то точно обратите в бегство. А волки — те же собаки. Вот только мой даже не взвизгнул! Лишь сильнее замотал лобастой башкой, пытаясь, если не оторвать мне предплечье, то освободить нос и сбросить палец, давящий на глаз. Моя голова моталась вслед за ним, а мне лишь оставалось сильнее сжимать зубы. А блондинка в это время уже двумя ладонями зажимала свой рот.

Туплю! Маг хренов! Отдёрнув руку от глаза, не разжимая зубов, зарычал: «Молн…». Не знаю, как так произошло, но ещё на полуслове ощутил, как вокруг правого локтя вспыхнули бело-синие цветки, и немедля ни мгновения, нитями разрядов устремились к ладони.

«Хош!» — мысленно выкрикнул я и ударил ладонью по уху волка, вцепившись в него. Светящиеся нити перескочили на голову твари. Волк дёрнулся, но пасть не разжал, а я ухо удержал. Пронеслась мысль, что и меня сейчас тряханёт, но нет. Усилием воли я заставлял и заставлял расцветать цветы в районе локтя и отправлял нити прямо в волчье ухо.

Наконец-то глаза твари закатились, а голова рухнула мне на грудь. Всем телом я чувствовал, как волчья тушка сотрясается в конвульсиях. Ухо я отпустил только секунд через пять. И ещё несколько секунд был готов при первом же подозрении вновь в него вцепиться. Но тут пасть разжалась, освобождая многострадальную руку. А ещё волк обоссался и, похоже, не только.

Усилием воли развеял клубок разрядов, всё ещё прилипший к моей ладони. И сам удивился, что получилось. Раньше никогда так не делал. Да и вообще так, как получилось сегодня, ни разу это умение не применял. Будет над чем подумать, но позже. Выбираться из-под туши надо. Драка, судя по доносившемуся шуму, ещё не закончилась. Да и мой волк не сдох ещё, я чувствовал, как бухает его сердце.

Рывком повернулся на левый бок и, помогая себе руками, попытался сбросить с себя тушу. Получилось. Но не совсем. Левая передняя лапа запуталась в сети. И её ячейки зацепились и за всё что только можно уже на мне: за рукоятку ножа, за пуговицы, за поясные сумки. Но зато я смог подогнуть правую ногу и достать засапожник. И тут же всадить клинок в шею волка. И ещё раз. И ещё. Брызнувшие капли горячей терпкой крови попали мне на лицо, в раскрытый в непроизвольном крике рот. Волк, пришедший в сознание после второго удара, заскулил, засеменил лапами, пытаясь от меня отодвинуться. Но я левой рукой вцепившись в него как клещ и навалившись всем телом на его правую лапу, продолжал кромсать его шею, надеясь перебить где-то там находившуюся артерию.

Сколько