Читать книгу "Атомные агенты Кремля - Александр Иванович Колпакиди"

и советские ядерные исследования

Александр Викторович Зинченко

Во время Берлинской (Потсдамской) конференции 17 июля — 2 августа 1945 г. главы держав антигитлеровской коалиции: СССР (И. В. Сталин), США (Г. Трумэн) и Великобритании (У. Черчилль, с 28 июля К. Эттли) в упорных дискуссиях принимали решение по ключевым вопросам послевоенной Европы. Согласовав позиции о демилитаризации и денацификации Германии, уничтожении германских монополий, о репарациях и подтвердив ялтинское решение о передаче СССР Кенигсберга и прилегающего к нему района, Черчилль и Трумэн не могли достигнуть компромисса со Сталиным в вопросе о западной границе Польши. Вся политическая архитектура послевоенного устройства мира, с трудом выстроенная в Ялте и Потсдаме, находилась на грани развала. США и Англия не могли позволить себе такой роскоши в преддверии заключительной фазы мирового конфликта: американские и английские руководители рассчитывали снизить боевые потери и военные расходы за счет выполнения Сталиным ялтинских обязательств вступить через три месяца после капитуляции Германии в войну против ее дальневосточного союзника Японии. В этот критический момент, когда переговоры едва не зашли в тупик, поведение президента США резко изменилось. Черчилль недоумевал, видя, как "Трумэн энергично и решительно противился нажиму русских и категорически отвергал их требования" и "твердо заявил, на что согласен и на что нет, и вообще господствовал на этом заседании[265]. Вскоре английскому премьер-министру в совершенно секретной обстановке в резиденции американской делегации было сообщено, что из США поступила докладная записка от генерала Л. Гровса. 16 июля 1945 г. в 5 часов 30 минут, докладывал Гровс, в районе авиабазы в Аламогордо (штат Нью-Мексико) произведен первый настоящий взрыв атомной бомбы, результаты которого "превзошли самые оптимистические прогнозы". 17-й пункт многостраничного отчета гласил: "Только проверка в боевых условиях может решить исход войны с Японией[266]. Сообщение Гровса необычайно обрадовало высшее американское и английское руководство; было решено использовать это ошеломляющее известие, чтобы оказать давление на советскую делегацию. Однако ожидаемого эффекта не получилось, складывалось даже впечатление, что Сталин попросту не понял сказанного. Стиль поведения американского президента вновь стал умеренным, и вскоре американская и английская делегации пришли к решению во имя сохранения союзнических обязательств уступить советской делегации по польскому вопросу. Потсдамская конференция была последней, где союзники по антигитлеровской коалиции нашли взаимоприемлемый вариант решения спорных вопросов.

По-разному историки пытались объяснить твердое поведение главы советской делегации; выдвигались разные версии, но документального подтверждения ни одна из них не получила. Архивные документы с грифом "Совершенно секретно", которым исполнилось 50 лет, позволяют сделать вывод о том, что важнейшая информация об американо-английских исследованиях по использованию атомной энергии в промышленной и военной областях поступила к Сталину накануне Берлинской конференции благодаря усилиям великого французского физика Фредерика Жолио-Кюри. Конечно, в силу секретного характера документов, подобных публикуемым, они проходили через органы НКВД СССР, но несмотря ни на это, ни на факт членства Жолио-Кюри во Французской коммунистической партии (с 1943 г.), совершенно очевидно, что речь идет не о шпионской или разведывательной операции, а о попытке наладить научно-техническое сотрудничество в данной области государств антигитлеровской коалиции, СССР и освобожденной Франции.

Во время юбилейной сессии АН СССР в июне 1945 г. французский ученый-ядерщик Жолио-Кюри письменно обратился к президенту АН СССР В. Л. Комарову с предложением провести переговоры с советским руководством по вопросу о франко-советском сотрудничестве в ядерных исследованиях. Текст перевода письма с французского языка был написан чл. — корр. АН СССР Я. И. Френкелем[267] и также подписан Жолио-Кюри, о чем свидетельствуют сохранившиеся в архиве подлинники.

Учитывая важность вопроса, Комаров 23 июня 1945 г. проинформировал Сталина служебной запиской. Какое последовало решение Сталина — не известно, но этим дело не закончилось. Френкель 1 июля 1945 г. подробно изложил суть своего разговора с французским ученым в служебной записке Комарову, содержащей лаконичную характеристику состояния ядерных исследований в США и СССР. Получив столь важную, но малоприятную для советских ученых информацию, Комаров 4 июля вновь решился обратиться к главе правительства с просьбой принять решение, приложив письмо Френкеля. Однако и на эту записку президент АН СССР ответа не получил.

Таким образом, благодаря Жолио-Кюри Сталин перед отъездом на Потсдамскую конференцию был осведомлен о том, что США близки к разрешению проблемы использования атомной энергии в промышленности и в военных целях. Данная информация, возможно, обусловила столь хладнокровное поведения Сталина, несмотря на "относительно ничтожное" состоянии дел на этом участке в СССР. Атомные бомбардировки японских городов Хиросима и Нагасаки 6 и 9 августа 1945 г. только подтвердили предположения Жолио-Кюри об успехах американо-английского проекта и де-факто закрепили атомную монополию американцев в военной области.

Не менее интересен вопрос, почему выдающийся французский ученый стремился наладить франко-советское сотрудничество, откуда знал Жолио-Кюри об англо-американских исследованиях в ядерной области, так как достоверно известно о его пребывании на оккупированной территории Франции с 1940 по 1944 год.

Во-первых, надо подчеркнуть, что научный коллектив Жолио-Кюри (Ганс фон Халбан, Лев Коварски, Бруно Понтекорво, Франсуа Перрен) еще в 1939–1940 гг. добился значительных успехов в решении вопроса об использовании энергии атома в военных целях, о чем свидетельствует патент N 3 на конструкцию урановой бомбы, который 30 октября 1939 г. они передали Парижской Академии наук в запечатанном конверте.

Во-вторых, покинувшие Францию в период немецкой оккупации ученые Коварски, Понтекорво, Халбан, Перрен по согласованию с Жолио-Кюри продолжали исследования в научных лабораториях в Англии, Канаде и США. Опыт, приобретенный французскими учеными во время войны, оказался весьма ценным и, по выражению Коварски, представлял проценты на капитал в виде знаний, которые Жолио-Кюри дал своим сотрудникам к тому моменту, когда они в 1940 г. покинули Францию[268].

В-третьих, в июле 1944 г. три французских физика — Пьер Оже, Бертран Гольдшмидт и Жюль Герон — встретились с Ш. де Голлем в период его пребывания в Канаде. Они были официально представлены главе французского движения Сопротивления и в ходе беседы, рассказав о своей деятельности в Канаде, убедительно доказывали будущему руководителю Франции необходимость скорейшего возобновления французских атомных исследований. Они также обратили внимание генерала на наличие существенных запасов урановой руды в одной из французских колоний — на Мадагаскаре. По воспоминаниям участников встречи, в заключение генерал де Голль сказал: "Я вас благодарю, я все хорошо понял"[269].

В-четвертых, американцев интересовала деятельность Жолио-Кюри, который с декабря 1944 г. установил неофициальный контакт с французскими физиками-атомщиками, работавшими в Англии, Канаде и США. Американцы были возмущены тем, что в августе 1943 г., когда Рузвельт и Черчилль подписали Квебекское