Читать книгу "Творения. Книга первая - Святитель, митрополит Московский Иннокентий"

в округе 7–10 лиц, остаются разъединенными и, так сказать, предоставленными самим себе; а это, без сомнения, немало вредит делу управления паствою и не с одной стороны.

В сих или подобных видах была мысль в последние дни блаженной памяти Александра Благословенного (как сказывал покойный митрополит Филарет) разделить Епархии на округи, подобно бывшим в то время Генерал-губернаторствам; но со смертью Его дело то осталось без движения.

В настоящее время, когда число Епархий так значительно и архиерейские кафедры находятся даже на самых окраинах нашего отечества, мысль эта может быть приведена в исполнение, т. е. разделить Всероссийский патриархат на несколько митрополий, или Архиепископств, с предоставлением Начальствующим округами прав: а) надзора над младшими Архиереями в качестве благочинного или подобного тому, б) пересмотра некоторых дел консисторий, находящихся в округе однолично, или в соприсутствии двух или более Архиереев; чем очень много уменьшится дел в Св. Синоде, в) ревизии (если не лично, то чрез доверенных лиц) духовных училищ, консисторий и других учреждений, г) увольнения преосвященных в известные места и на известные сроки, и д) быть может, созвания всех Архиереев своего округа хотя однажды в два или три года для совещаний и решений дел по поручению Св. Синода, и т. п.

XXXIX. Мое мнение о разделе имущества покойного Владыки[36]

До утверждения духовного завещания все имущество, можно сказать, было в руках его наследников, выключая различных вещей. От них вполне зависело дать что-либо из имения на бедных, или ничего не дать, — и потому я тогда соглашался на все их предложения. Но теперь, когда завещание получило законную силу, я не имею права входить в какие-либо соглашения с кем бы то ни было; я должен поступить по законам, имея в виду 1) завещание покойного 2) устав духовной консистории и 3) узаконение о жалуемых ризничных вещах. Завещание гласит, что имение покойного, или, как он выразился, что мне позволено считать своим, должно быть разделено на две равный части, — одна должна поступить наследникам, а другая на бедных. Раздел должен быть не тот, какой предлагают наследники, т. е. выдать 25 тысяч, а все вещи, выключая ризничных, не жалованных (о них должно быть особое суждение) должны быть разделены пополам по той или другой оценке: одна половина должна поступить наследникам, а другая душеприказчикам, для употребления по воле завещателя, по их усмотрению. И вещи должны быть разделены натурою по оценке, или все должны быть проданы — и вырученные за них деньги должны быть разделены поровну.

Из жалованных ризничных вещей св. изображения должны быть вынуты, и следовательно, стоимость их по оценке должна понизиться, и это должно быть сделано теми же оценщиками.

Ризничные вещи, т. е. панагии и кресты не пожалованные, а подаренные, или купленные на деньги покойным, по-моему, не должны подлежать действию закона о вещах жалуемых. И потому об этом должно быть представлено на разрешение высшего начальства, т. е. драгоценные панагии и кресты не жалованные, а приобретенные покупкою и даром, могут ли подлежать тому же закону, какому подлежать жалуемые? А до тех пор они должны храниться неприкосновенными т. е. они не могут подлежать ни разделу, ни продаже.

Следовательно, теперь нет никакой надобности спрашивать наследников о согласии их на выдачу 6 тысяч рублей на построение больницы при училище: решение этого вопроса зависит от душеприказчиков.

Вот мои мысли, которых я не изменю иначе, т. е. если я соглашусь на принятие от наследников 25 тысяч рублей и на отдачу им за то всего имущества, то или душеприказчики могут протестовать на мое решение, а если они умолчат, то кто-либо может подать донос в св. Синод о том, что имение разделено неправильно в обиду нищих и с нарушением силы завещания и проч. — и тогда я без вины виноват, и могу подвергнуться взысканию такой суммы, какой я и не в состоянии буду уплатить, а со мною пожалуй и самые душеприказчики, как не протестовавшие на мое решение.

XL. Записка о детском воспитании[37]

Нет надобности говорить, что всякий православный обязан учиться Закону Божию или знанию своих обязанностей в отношении к Богу, ближнему и самому себе; но мы хотим обратить внимание, во-первых, на то, на ком именно лежит обязанность учить народ? Обязанность эта лежит, во-первых, на родителях, потом на восприемниках и, наконец, на пастырях Церкви.

Как ныне идет это дело вообще? Из родителей очень-очень немногие исполняют эту обязанность; и напротив, очень-очень многие плохо или совсем не исполняют. О восприемниках и говорить нечего: всем известно, как они учат своих крестников. Итак, обязанность обучать народ закону Божию в настоящее время лежит почти на одних только пастырях. А как это дело исполняется ими? Слава Богу, хотя и очень мало, но есть пастыри, которые исполняют это, как только можно желать. Но, говоря вообще, исполнение этой обязанности со стороны пастырей мы видим в преподавании ими закона Божия в училищах, в произношении или чтении с амвона проповедей, которые притом и печатаются в книгах, и кроме того, с 1841 года во многих церквах заведены так называемые катехизические поучения (которые, впрочем, народ не отличает от обыкновенных проповедей), и если к сему присовокупить еще частные поучения священников, говоримые при исповеди и других случаях, то можно сказать, что со стороны пастырей, хотя и не везде, но делается все возможное, и остается только желать, чтобы это делалось повсюду.

Но все это, т. е. преподавание в школах, проповеди и поучения, достигает ли своей цели? (О первом предмете скажем ниже).

Нет сомнения, что более или менее проповеди и поучения приносят свою пользу. Но кому они приносят или могут приносить пользу? Только тем, кто умеет понимать читаемое и слышимое.

А если это так, — а оно действительно так, — то значит, остальная часть, и самая большая часть народа, за малыми исключениями, остается не только без назидания, но даже в неведении (и в каком неведении!) самых необходимых предметов веры. И это отнюдь не оттого, чтобы народ наш не хотел понимать, или отвращался от слышания поучений. Нет! Простолюдины наши (разумеется, неиспорченные) желают, ищут, жаждут «слышать от божественного». И они особенно любят слушать Жития святых; и это, между прочим, потому, что они более или менее пони мают их при самом чтении, что же касается до проповедей и поучений, читаемых в церквах кем бы то ни было, то они если и приносят пользу простолюдинам, то очень малую; а это — главное потому, что они не понимают