Читать книгу "Ученица Хозяина Топи - Александра Каплунова"

ведь?

«Не так…» — шептал внутренний голосок, — " и с одним целоваться, а от другого цветы принимать?" — вторила ему совесть.

Вешка тем временем посуду со стола собрала. Осталась вот только перед магиком чарка. Веша к той потянулась, да Лесьяр ее за запястье перехватил, да к себе ближе подтянул.

— Вот ты значит какая, Весенья? — все ж в глаза ему заглянула, а в них точно мир раскололся. Тоска.

— Какая? — переспросила прямо, не понимая, что тот ввиду имел. А взгляд вот вроде трезвый, несмотря на то, что в чарке хмель плещется.

— Платья и прочую мишуру из кладовых брать не хочешь, гордая, а как поцелуи свои раздаривать, это можно значит? — совсем близко к ней уже приблизился, взгляд холодный промораживает насквозь. И что ответить — не знает. Видел, значит! Видел, как Арьян поцеловал ее.

— Я того не хотела! — прошипела обиженно, — не видел разве? — как еще можно то было понять, если Веся Арьяна, едва тот отлип, по лицу ухайдакала.

Только вот не видел того магик. Что стоит столбом и поцелуй принимает — видел, а после, не выдержал, ушел с края крыши башенной. Едва зубы не раскрошил, как челюсть сжимал, да ногти в когти обратились и пребольно в ладони впились. Вот во что симпатии всяческие оборачиваются!

— И цветов его не хотела? Я то думал это подручные твои таскают, а это принц твой? Нашла себе на болоте? Хоть и не человечий, а все ж королевич! — и лицо ее раскрасневшееся разглядывает, самого ж от злости едва не трясет. — Сама ж в первую встречу поддаваться ему не хотела, а тут — другим уподобилась? В подземье захотелось? В шелка и камни драгоценные? Чем же ты с ним расплачивалась? Может потому ритуал с малахитом так пошел наперекосяк?

Каждое слово, точно ножом по нежному девичьему сердцу. Вдохнула поглубже, руку из цепких пальцев выкручивая. Она то у Лесьяра помощи попросить хотела, чтоб тот поговорил с Арьяном… Теперь придется с обоими самой разбираться.

Магик ее заново хватать не стал, взглядом только злым сверлил, да дышал глубоко.

Но Веська, не будь дура, нос задрала повыше, к раковине отошла, воды в ковш набрала холодной. К магику обратно приблизилась.

— Ты что… — но не успел тот договорить, как девица ему аккурат на голову эту воду и вылила. Тонкой такой струйкой, как следует вымочив ошалело смотрящего на нее мужчину. Он даже защиту никакую выставить не удосужился, настолько опешил.

— Чтоб остыл поскорее и в себя пришел, — процедила сквозь зубы. Ковш на стол кинула с грохотом, развернулась на пятках, да из кухни вышла, каждый шаг чеканя.

Лесьяр же вовсе в ступор впал. Он то уж представлял, как та извиняться начнет, упрашивать простить ее, глупую. А он, быть может, под всю эту песню, ее из башни выдворит-таки… Ну или сделает вид, что хочет то сделать. Только вон все как повернулось.

Брови нахмурил, волосы мокрые от лица отлепляя. Что-то не заметно, что Весенья себя виноватой чувствует. Напротив, у него самого чутье оживилось и изнутри затрепылахо, ревность гася, да глас разума подключая. Только вот что тот глас ему сказать пытается — не ясно. Арьян ведь свои намерения явно выразил — что цветы приносит, что гуляют они вместе, да еще и целовал ее возле башни! Что тут можно не так понять? К тому ж Весенья на то и не возразила ничем!

Покачал головой. Вот жил ведь спокойно столько лет! Нет, впустил девку!

Грохнул кулаком по столу раздосадованно, от чего Веша уж в зале круглом подскочила с испугу.

Наверное, стоило объясниться с магиком, да только подсказывало что-то девице, что кроме обвинений в ее адрес, он ничего сейчас слушать не захочет. С другой стороны… заныло сладко в груди — значит не все равно ему?

Тут же вспомнился и уговор их, про «не влюбляться». Вот наворотили, выходит. Стоило уж признаться, что связь меж ними образовавшаяся, зашла дальше, нежели то меж учителем и ученицей быть должно. Вздохнула, дверь за собой в спальню претворяя. Но не успела до конца закрыть, как в щель нога в сапоге вснулась. А после и толкнуло с той стороны.

— Думаешь, можешь вот так взять, развернуться и уйти? — в темной комнате его силуэт выглядел несколько зловеще, только глаза светящиеся и выделялись на светлом лице, да кожа от воды блестела.

— Могу, — фыркнула в ответ, а сама попятилась, — ты ведь слушать меня не собирался, с обвинений начал, — обида в голосе сама проскочила.

— А что я должен слушать? — на каждый ее шаг назад, Лесьяр шаг вперед делал.

— А тебе то разве интересно? — сглотнула, голову задирая, магик уж совсем близко подошел. А ей вот уж некуда пятиться стало, за спиной шкаф возвышался.

— Нравится играть с чужими чувствами? — спросил с презрением, а сам к ее лицу все ближе. Руки вот по сторонам от плеч ее в дверь шкафа упер, лишая путей отступления.

— Значит все ж слушать меня ты не собираешься? — оскалилась ведунья в ответ. Какая злость ее изнутри распирала. Нет, вы поглядите на него! Он ее еще и обвиняет! Да она между прочим жертва! Арьян ей какие вещи говорил, она же боится его, хотела защиты попросить, а тут защитничек нарисовался — не лучше!

Но Лесьяр не ответил ничего. За подбородок ее пальцами ухватил, да в губы поцелуем впился. Жестким, беспощадным, сминая ее сопротивление и вкладывая в него все, что сейчас испытывал.

И каков был соблазн поддаться, что даже колени подкосило. Но Веська, не будь собой, вспомнила, как Лесьярушка просил ему показать, куда, стало быть, мужиков разошедшихся, лупить надобно. Колено метко угодило, магик согнулся, за место причинное хватаясь с болезненным стоном. Тут уж не поцелуев стало.

— Сдурела? — зашипел на нее, выпрямился резко и вперед рванул, теперь уже всем телом к дереву шкафа пригвождая.

— А тебе мало? — ничуть не пугаясь, с яростью выпалила тому в лицо, — могу добавить! А ну, пусти!

— Что у тебя с Арьяном? — не удержался, прорычал таки. Как мальчишка! Юнец какой! С ума сходит от этой девки! Но как подумает, что ее может кто-то другой себе присвоить, так внутри все точно раскаленным железом жечь начинало, а от яростью перед глазами пелена алая разливалась.

— Ничего! — выплюнула в тон магику. — Отпусти меня!

— Так уж и ничего? — а сам ответ в ее глазах ищет.

— Он пришел, когда ты на несколько дней улетал, извинялся за первую встречу, прогуляться предложил, крест дал, что ничего дурного не