Читать книгу "Мальтийский крест Павла Первого - Наталья Николаевна Александрова"

class="p1">И я протянула этому человеку крест — хотя почувствовала при этом горечь и сожаление.

Он улыбнулся:

— Вы поступаете правильно и не пожалеете об этом!

С этими словами он бережно взял крест из моей руки…

И крест на мгновение вспыхнул, засиял всеми цветами радуги.

На это мгновение я перенеслась в далекое детство, я стала маленькой девочкой, которая на плечах отца въезжает в большую, как целый мир, комнату, а в ней — чудо из чудес, новогодняя елка, горящая сотнями разноцветных огоньков… Не знаю, было ли такое на самом деле, не помню…

Это мгновение отсияло и погасло, и когда я пришла в себя, в капелле не было удивительного человека, вышедшего из старинного портрета, и не было мальтийского креста.

А были мы с Леокадией Львовной, и мертвый Левенберг на полу, и над ним — Попеляев, застывший, как соляной столп.

— Что это было? — растерянным голосом проговорила Леокадия. — Мне показалось, что здесь был какой-то странный человек…

— Вам это показалось. Хотя странного здесь и без него более чем достаточно.

— А крест…

— Давайте считать, что это нам тоже показалось, — твердо сказала я. — Так будет лучше для всех.

— Да, пожалуй… А что это с Попеляевым?

— Ах да… — я покосилась на Попеляева и наморщила лоб. — Думаю, что с ним разберутся без нас. Сюда, кажется, кто-то идет…

Действительно, за дверью капеллы послышались приближающиеся шаги.

Тут у меня мелькнула еще одна мысль, я схватила выпавший из руки Попеляева пистолет, положила его в собор-сундучок, который держал в руках деревянный святой, и закрыла крышку. Леокадия Львовна смотрела на меня вытаращенными глазами, но не смела возразить.

И в то же мгновение дверь капеллы открылась, и в нее влетел запыхавшийся Муравьев.

— Вы здесь? — выкрикнул он с заметным облегчением. — Вы живы? А я получил ваше сообщение и сразу бросился сюда…

— Не очень-то вы торопились… — подпустила я шпильку.

— А что здесь произошло? — Муравьев удивленно уставился на мертвого Левенберга и на неподвижно стоящего над ним Попеляева.

И тут Попеляев вздрогнул, встряхнул головой и огляделся.

— А вот что тут было, — начала я, — господин Попеляев по неизвестной причине напал вот на этого мужчину и убил его… и потом впал в ступор — так на него повлияло убийство.

— Ложь! — заверещал Попеляев. — Никого я не убивал!

— Убил, убил на наших глазах ударом подсвечника. Вон там лежит этот подсвечник, вы наверняка найдете на нем кровь жертвы и отпечатки пальцев Попеляева…

— Но это была самооборона!

— Никакая не самооборона! Мы с Леокадией Львовной видели, как он напал на этого человека!

— Точно, — Леокадия блеснула глазами, — все так и было, я подтверждаю…

— Нет, он напал первым… у него был пистолет, и мне ничего не оставалось…

— Пистолет? Где вы видите пистолет?

Попеляев удивленно огляделся.

— Ага, — заговорил Муравьев, — сначала вы говорили, что вообще не убивали его, теперь — что это самооборона, еще и пистолет какой-то приплели… гражданин Попеляев, вы арестованы за убийство… — И Муравьев надел на Попеляева наручники.

— Но я не виноват…

Я подошла к Попеляеву и шепнула ему на ухо:

— Нечволодово! Это тебе за то, что старика бутылкой убил…

Попеляев побледнел и как-то сдулся, как спущенный воздушный шарик.

Муравьев развил бешеную деятельность. Он говорил с кем-то по телефону на повышенных тонах, вызывал криминалистов и транспорт для перевозки задержанного и его жертвы. На нас с Леокадией он не обращал внимания, и мы решили удалиться. Если нужны будем, он знает, где нас найти.

Леокадия Львовна выглядела какой-то задумчивой, я списала это на возраст и усталость. Она сказала, что проведет меня короткой дорогой, снова мы шли какими-то переходами, поднимались по узкой крутой лесенке, спускались по такой витой, что у меня закружилась голова, потом снова шли узким коридором.

Я отвлеклась и не заметила, как мы пришли не к выходу, а в большую комнату, обставленную красивой старинной мебелью. Были там диванчики, обитые шелком, шелковые же ширмы с вышитыми на них журавлями, тиграми и хризантемами, большие напольные часы в форме пагоды, а по бокам этих часов — два портрета. На одном была изображена женщина в платье из серебристой парчи, в паричке, с мушкой на щеке, а на другом — тот самый мужчина в жемчужно-сером камзоле, которому только что я отдала крест Павла Первого.

И не говорите мне о том, что тот мужчина был просто очень похож на этого, на портрете, — я точно знала, что это он и есть. Магистр Мальтийского ордена. И ничего не значит, что он умер много-много лет назад; здесь, в этом замке, наполненном тайнами, я уже ничему не удивлялась.

— Ваша светлость… — сказала Леокадия Львовна и как-то ловко присела, наклонив голову.

— Ваша светлость… — повторила за ней я, сделав то же самое.

Надо признать, что реверанс получился у меня гораздо хуже.

Подняв голову, я посмотрела на портрет. Показалось мне или нет, что мужчина слегка улыбнулся и развел руками — дескать, не могу больше ничего сделать, теперь уж навсегда тут застрял, в этом портрете. Показалось, конечно.

Мы сердечно распрощались с Леокадией Львовной, и я заторопилась по своим делам. В редакцию решила не показываться, пускай Бурнус хоть смертной казнью мне грозит через увольнение. Зато я напишу такую статью… если уволит, любая газета ее с руками оторвет. А сейчас время заняться собственными делами.

И я поехала в нотариальную контору, которая находилась в Колокольном переулке.

Дом восемь дробь А оказался совсем не там, где я искала в прошлый раз. Эта сволочь Пчелкина нарочно написала на воротах мелом неправильный номер, чтобы заманить меня в тот подозрительный двор.

Настоящий дом восемь-А оказался небольшим одноэтажным особнячком, который стоял в стороне и не бросался в глаза. Хорошо отреставрированный, красивая дверь, на ней вывеска — «Нотариальная контора». Дверь была заперта.

— Вы к кому? — спросили меня, когда я нажала кнопку звонка.

— К нотариусу Шерстоухову! — брякнула я, но тут же спохватилась. — К Шерстобитову!

— Вы, наверно, хотели сказать — Шестопалову?

— Ага, точно, к Шестопалову!

— А вы записаны на прием?

— Нет, но я должна была прийти вчера, но не смогла…

— Сегодня Игорь Андреевич не принимает! Запишитесь на прием по телефону…

— Слушайте, я говорила вчера, только не с вами. Моя фамилия Вороновская, вы сами мне звонили, сказали, что это важно и срочно, что в документах непорядок! Так что хотя бы впустите меня внутрь и позовите кого-то более компетентного!

Сама не ожидала от себя такого напора, неужели я стала другим человеком? Некогда было анализировать собственное поведение, и я