Читать книгу "Толян и его команда - Дмитрий Валерьевич Иванов"

В коробке лежали белые пеналы с таблетками, сбоку на крышке инструкция, но боком читать неудобно. Нам всем дают по две таблетки того же «калия йодида» и ещё что-то, боковым зрением читаемое на открытой коробке как «цистомин».

Идём в зал. Мать чисто механически начинает убирать еду, оставшуюся с вечера. Молчит, скорее всего за мужа волнуется. Я помогаю, Вика моет посуду. Спать никто и не планирует.

Звонок телефона, я успеваю к трубке первый.

— Викторию Артемьеву позовите! — требует позвонивший.

Голос сухой, уставший.

— А что случилось, ночь вообще-то? Ты на часы смотришь? — я отпихиваю руки всех троих Артемьевых от трубки.

— Ей нужно срочно прибыть в медсанчасть 126, — счел нужным пояснить тот же усталый голос, полагая, что случайных людей в доме ночью не должно быть.

— Она уехала в Киев к тётке на два дня, утром сообщу, — вру я.

— Не надо тогда, — ответил собеседник и положил трубку не прощаясь.

— Толя, ты идиот?! — взорвалась Вика. — Кто звонил? Почему врёшь?

— Толечка, спасибо, всё правильно сделал, — неожиданно обнимает и целует меня до этого не сильно довольная моим обществом тетя Роза. — А ты, дочь, не ори, без тебя справятся!

— Авария если, то может радиационный фон подняться, тебе здоровье не жалко? — поясняю я.

— Это мой долг! Я врач! Будущий. А если людям помощь нужна будет? — выпрямилась гордо Вика.

— Ты что, присягу советского врача уже давала? — хмыкнула Роза Михайловна.

— Да, медсестры же не дают клятву Гиппократа, — добавил я.

— Нет у нас клятвы, у нас присяга, и да — не давала, — признала Вика.

— Эх, был бы отец, могли бы радиацию измерить, у нас дома есть и дозиметр, но пользоваться им не умею, — перевела тему разговора мама.

— Я могу, — быстро предложил помощь я.

— Да? И откуда такие знания? На НВП этому не учат, — пробурчала Артемьева-старшая, уходя в зал за прибором.

В армии довелось узнать. Здесь тот же прибор «ДП-5В». Измерить на нём гамма-излучение нетрудно. Чего там уметь? Включил на прогрев, пробежался по диапазонам, следя за стрелкой и щелчками в трубке, и замеряй. Ставлю сразу третий поддиапазон с множителем сто, надеюсь, не четвертый тут уже — там от 500 до 5000 мР/ч.

Так и есть — трехкратное превышение нормы!! Прибор показал 150 мР/ч. Можно поднять заслонку и измерить бета-излучение, но цифры неважны уже.

… Авария всё-таки случилась!

— Три нормы, — отвечаю я на немой вопрос мамы.

— Немного же, — успокаивает Витька, видя, как та поменялась в лице.

— Это значит, что-то случилось. Нам тут не много, щели заткнём, ещё меньше станет, а вот отец твой в самой гуще, — поясняю я. — Уезжать надо. Машина под окнами.

— У тебя точно прав нет, у моих тоже, у меня есть, но я мужа дождусь, — нервно отвечает на моё предложение Артемьева-старшая. — А вы вещи собирайте, документы.

Стою, разглядываю лес, который закрывает от нас станцию. Пожара или дыма не видно.

— Спасибо, Толя, если нужно будет что, обращайся, и извини за нервы вчера, такой глупостью голова занята была, — тихо сказала Роза Михайловна.

Отец приехал раньше, чем планировал — вместо восьми с небольшим приехал часов в шесть. Открыл дверь своим ключом, и ему на шею бросилась жена. А я вот наоборот отошёл подальше.

— Пожар, — коротко пояснил мужик.

Дальше они ушли к себе в комнату, а мы втроём собрались на кухне. От нечего делать опять замеряю радиацию. Упс! Пришлось включать следующий множитель, радиация сейчас 1220 микрорентген в час! И это в бетонном толстостенном доме. В это время в кухню вошёл переодевшийся мужчина.

— Так, ребята, все втроём сейчас на нашей машине поедете в Киев. И не спорь, — обратился он к вскинувшейся дочке. — Раз уж сообщили, что тебя нет, то тебя нет. Спасибо, кстати, Толя.

Руки не подал, да и я не рвался пожимать.

— Фон будет расти, мы на станции замерить не смогли, у нас есть дозиметры до тысячи рентген, но один сломан, второй недоступен. Вот так бывает, а мелочь всякая зашкаливает.

— Реактор взорван? — прямо спросил я.

— Это секретная информация, если проблем не хотите, помалкивайте. Есть шанс, что нет. Был только пожар, уже потушили. Пострадавших в санчасть везут. Мне повезло — был в операционном зале и успел тормознуть эксперимент. Может, не посадят. … Вызвали пока на допрос, но намекнули, что увезут в управление в Киев. Не хочу бросать станцию, но я временный сотрудник от НИИ, и квалификации на то, чтобы что-то делать при аварии, у меня нет.

Ну, это и хорошо, а вот если он и правда успел хоть что-то изменить в лучшую сторону, то есть надежда отделаться малыми потерями. Уверенности в этом у меня нет, да и при таком фоне Припять всё равно эвакуируют. Вряд ли я в скором времени узнаю о чем-либо. Помню, в прошлом услышал об этом уже в середине мая, и то как-то мельком по телеку упомянули, без подробностей. Но я тогда к экзаменам готовился, к школьным и в вуз.

— Выходим, — скомандовала тетя Роза.

Никаких признаков аварии, дыма, там, или огня какого, видно не было, и вообще обстановка вокруг спокойная, вроде как и не случилось ничего.

— Давно я машину не водила, — вздохнула Роза Максимовна. — Дочь, ты на заднее сидение с братом, и ложись головой ему на колени, одеялом вот накройся, будто спишь, пока из города не выедем.

— Теперь ещё и прятаться?! — зло спросила Вика. — Ма-а-ам, а папу посадят?

— Да хоть и посадят! Зато жив будет, — зло сказала мама, будто прочитав мои мысли.

Мимо проехала пожарка, без сигналов. Ясно куда едет. Потом над нами пролетел вертолёт, тоже на станцию. Попался навстречу и тентованный военный транспорт, кто сидит в кузове и так понятно — солдатиков отправляют на оцепление. Тормознули нас в первый раз только в Чернобыле. Времени на моих часах было около семи. Интересно, фонить они будут? Стремно носить — если да. Или не успели вещи так быстро нахватать?

— Сержант Дергачев, ваши документы, — козырнул гаишник на выезде из Чернобыля.

Пост тут стационарный, но два уазика намекали, что уже усиленный.

— Роза Максимовна, кто с вами? — внимательно изучив документы, спросил дядя с мощной бычьей шеей и сломанным ухом.

— Дети со мной! Мы что-то нарушили? — спокойно спросила водительница.

— Документы есть, парень? — не отвечая ей, спрашивает меня сержант.

— Делать нечего вам? Я спортсмен, член сборной СССР по боксу, — недовольно достаю документы я.

— Точно! Думаю, где я тебя видел?! Нас награждали вместе в «Динамо» знаком «За спортивное мужество»! Не помнишь? — обрадовался гаишник.

— Имя