Читать книгу "Отряд-3. Контрольное измерение - Алексей Евтушенко"

– Хорошо как, – промолвил Сергей Вешняк, наливая себе уже третью по счёту чашку. – Покойно. Все живы, сыты… Хорошо.

– Хорошо-то хорошо, – тут же не упустил возможности вставить слово Валерка Стихарь, – да ничего хорошего. На севере, за барьером этим силовым, жаркая пустыня. Родные, мать их, Каракумы. Ни воды, ни тенёчка. До ближайшего места, где люди живут, как мы уже знаем, двести с гаком кэмэ. И как мы их, спрашивается, на своих двоих пройдём? Изжаримся, к едреней фене. Солнце здесь, что твоя паровозная топка. Даже у нас в Ростове летом просто курорт по сравнению с этим Туркестаном.

– А зачем куда-то идти? – удивился Вешняк. – Тебе что, здесь плохо?

– Ты, Валера, карту бы сначала посмотрел, – сказал Малышев. – Ежели, конечно, тебе не просто язык почесать охота. Речушка, которая здесь течёт с юга на север, с гор, куда, по-твоему, впадает? Я тебе скажу. В другую реку. И довольно крупную. Если вдоль этой второй реки двигаться, то как раз к людям и можно выйти. Так что выбраться отсюда не особо трудно. Трудно понять, зачем и для чего. Ну, выберемся. А дальше что?

– А мне её кто показал, карту эту? – как ни в чем не бывало парировал ростовчанин. – Ну, если река, это, конечно, меняет дело.

– Ничего это не меняет, – сказал Майер. – Миша прав. Для того, чтобы куда-то идти, должна быть цель. А какая у нас цель?

– Цель у солдата всегда одна, – гордо заявил Валерка. – Вернее, две. Победить и выжить. Можно в обратной последовательности.

– Вот-вот, – кивнул пулеметчик. – Именно, что победить и выжить. Насчёт выжить трудностей я не вижу: заказывай любой продукт и жри, сколько влезет. И пей. Хоть лопни. И главное – совершенно бесплатно. Опять же никто в тебя стрелять здесь тоже пока не собирается. Самые опасные люди – Хан и его братия. Смешно. Отсюда следует второй вопрос. Догадываешься какой?

– Кого нам побеждать, – вздохнул Стихарь. – Брось, Руди. Я ведь прекрасно все понимаю. А спорить пытаюсь исключительно из чувства противоречия и чтобы вас как-то расшевелить.

– А то мало нас шевелили, – буркнул Майер. – Из Москвы вашей, вон, только что еле ноги унесли. Ещё не известно, что бы с нами было, не попади мы сюда. Так бы и сгинули в том подземелье. Или наверху под танковыми гусеницами да огнём с вертолётов этих проклятых.

– Кстати, о подземелье, – оживился Хейниц. – Никому не показался странным то, как мы сюда попали?

– Что ты хочешь сказать, Карл? – спросил Дитц. – Вся наша жизнь – одна большая странность. Одной больше, одной меньше…

– Не скажите, господин обер-лейтенант, – оживился ефрейтор. – В том-то и дело, что мы уже в некотором роде можем считаться специалистами по переходам в параллельные миры. Вспомните, как это было раньше. Ну, кто вспомнит? Давайте, смелее.

– Да все помнят, брось ты свои загадки, – поморщился Шнайдер. – В чем дело-то?

– Кажется, я знаю, что он имеет в виду, – сказала Аня. – Этот переход был не похож на предыдущие. Да, Карл?

– Вот! – торжествующе поднял вверх указательный палец Хейниц. – Абсолютно не похож. Раньше мы переходили из мира в мир практически незаметно. Давайте, все-таки припомним для наглядности. Первый раз это было в лесу…

Велга слушал Карла Хейница и перед ним, как наяву, вставали картины вроде бы и недавнего по времени, но далёкого по внутреннему ощущению прошлого.

Вот первая Земля-бис, на которую они попали в скорлупках аварийных модулей, когда шальная ракета уничтожила космокрейсер сварогов. Земля не очень далёкого будущего, где разрозненные остатки человечества после страшной астероидной атаки и последующей «ядерной зимы» пытаются выжить, воюя друг с другом и жестокими обстоятельствами. Они вмешались в часть этой войны и предотвратили атомную катастрофу. А потом, волоча на себе раненых, отступили сквозь лес и… И оказались уже совсем на другой Земле. На Земле богатой и благополучной. Настолько благополучной, что для поддержания в человеке здоровой агрессии и удовлетворения его низменных страстей пришлось заводить специальные Полигоны и Города. Правда, благополучие это оказалось на проверку весьма хрупким…Да, переход туда был тоже совершенно не заметен. Тащились израненные и вымотанные по лесу и вдруг – на тебе. Чистое шоссе и красивый пустой автобус. И потом, когда уже главная, казалось, цель было определена, и они несли нуль-бомбы в Замок, Малышев первым пересёк незримую черту, за которой снова была их первая война. Та самая война, начавшаяся для русских 22 июня 1941 года, и откуда летом 43-го их и немцев выдернули свароги…

– …то есть, каждый раз мы практически не замечали перехода. Вернее, замечали, но лишь тогда, когда непосредственно пересекали какую-то границу и попадали в иной, параллельный мир, – подытожил ефрейтор. – Так? Так. А в последний раз как было? Не знаю, как вам, а мне показалось, что водопад и мы вместе с ним летим со страшной высоты навстречу какому-то…не знаю… В общем, больше всего мне это напомнило исполинский мыльный пузырь. Знаете, что в детстве все мы пускали? Радужный такой, переливчатый.

– Точно, – согласился Валерка. – очень на пузырь это было похоже. Я, правда, лишь мельком его внизу заметил – не до того как-то было – падал, кувыркался да старался винтовку из рук не выпустить. Но теперь, когда Карл напомнил… Да, переливался радужно. И выпуклый.

– А мне показалось, что он еще как бы…дрожал, что ли, – добавил Вешняк. – Но не так, как пузыри мыльные дрожат. Иначе.

– Ритмично, – подсказала Аня. – Пульсировал этот пузырь, вот что.

– Да, – с задумчивым видом кивнул Шнайдер, – верно. Он пульсировал. Как сердце.

– Ну, прямо не бойцы, а сплошные поэты, – сказал Дитц. – Все верно. И пузырь помню и то, что он пульсировал, тоже. Но что из этого следует?

Карл Хейниц собрался ответить своему командиру, что он думает по этому поводу, но его опередили.

– Из этого следует, – донёсся из темноты знакомый голос, – что мы не в параллельном мире. Здравствуйте, друзья мои!

И широкоплечая приземистая фигура в плаще с капюшоном шагнула из темноты на свет.

– Господин Распорядитель! – картинно развёл руками Валерка Стихарь. – Сколько лет, сколько зим! Какими судьбами? Давно не виделись. Милости прошу к нашему шалашу. Как доехали? Не укачало дорогой?

– Да уж, дорога, я вам доложу, не самая гладкая, – Распорядитель откинул капюшон, открывая взорам массивную седую голову, и оглядел собравшихся всеми своими разноцветными глазами: двумя синими, как море на горизонте в ясный день и одним красным, словно уголёк в костре.

– Здравствуйте, господин Распорядитель, – сказал Дитц, поднимаясь со своего места. – Прошу садиться. Чаю?

– Благодарю.

Распорядитель уселся на свободное место, принял из рук Ани чашку, подержал её в ладонях, будто согревая невесть где замёрзшие руки, отпил глоток и поставил чашку на стол.

– Что-то не вижу особой радости на лицах, – усмехнулся он краем рта.