Читать книгу "Вепрь. Лютый зверь - Константин Калбазов"

— Ты за сына не переживай. К делу приставлю. Будет он свой хлеб есть, честно заработанный. Опять же бабка Любава при мне живет в Обережной. Глядишь, окрепнет парень под ее приглядом.

— А тебе какая печаль калеку привечать? — не сдавался отец. Да и кто захочет отпустить сына? Только сволочь какая. Мужик перед Виктором сидел правильный, так и сына воспитал.

— А я все сказал. Мы все время в разъездах. Сейчас уехали, а имущество без пригляда осталось. Пришлось все из дома выносить и на постой определять. Да это мы еще загодя выходили. А ну как всполошимся и умчимся, кто за всем присмотрит? Тотчас пожиткам нашим ноги приделают.

— Гляди, Вепрь ты там или еще кто. За сына спрошу строго.

— Не Вепрь я, Добролюбом кличут.

— Все одно спрошу.

— Конечно, спросишь, на то и кровь родная. Так как, благословляешь сына?

— Пусть будет так.

— Зван!

— Я, атаман.

— Сколь раз говорено — не «атаман», а «господин десятник».

— Гм. Слушаю, господин десятник.

— Попроси у Беляны бедарку, сажай этих и бабку Любаву да езжай пожитки паренька забери. А после в Обережную двигайте.

— Дак зачем он нам?..

— Зван, тебе приказ ясен?

— Приказ ясен.

— Вот и выполняй, остальное не твоего ума дело.

— Слушаюсь.

До Обережной добрались без приключений, задолго до наступления темноты, хотя и выехали, припозднившись. Потом еще и брели неспешно, поджидали, пока нагонит Зван на бедарке с лекаркой и новым членом отряда. Блажь атамана никто так и не понял. Но, видно, он знает, что делает, пусть его. Смущало то, что содержать паренька придется из общей казны. Правда, у Добролюба и самого есть немалая доля, так что, может, возьмет парня на свой кошт. А если нет, так невелика и беда, одного уж прокормят.

Воевода еще не вернулся. Оно и к лучшему, хоть отдохнуть можно будет, поваляться. Иное дело Горазд. Его оставили на постоялом дворе, дабы он продолжал вытрясать дух из новобранцев. Так уж повелось, что учить можно только тому, что сам умеешь делать. Раньше они своим примером подбадривали новичков, теперь же парню придется отдуваться самому. Можно было оставить и кого-то другого, но только Виктор лишь сейчас начинал учиться подставлять свою спину людям. А Сохатов давно уж был его, потому и мутных мыслей у парней не станет заводить. Да и просто пусть побудет с семьей. А то укатил месть творить, а дома такие новости, что чуть до греха не дошло.

Как только обустроились, Добролюб в очередной раз удивил своих ребят. Собрался и направился в посад, навестить молодуху по имени Мила. Женщина эта была известна своим развеселым нравом, доступностью и ненасытностью, понятно в каком отношении. Сколько через нее мужиков прошло, про то лучше не задумываться, — со счета сбиться можно. Были среди них не только пришлые служивые. Заглядывали бывало и местные, о чем все на селе знали. Да только никто из баб и бровью не вел. Общались с ней свысока, не стеснялись и рот заткнуть, и пройтись по ней словесами. Но вот волосы никто не дергал, калитку дегтем не мазали. Что поделать, жизнь — она такая. И без вот такой развеселой — никуда. Все это понятно. Вот только Добролюб никогда к ней не шастал. Мало того, никто не видел, чтобы он вообще интересовался бабами. А тут собрался, ушел, известив, где его при надобности можно найти, чем вверг ватажников в ступор.

Виктор, тяжело дыша, откинулся на подушку. Задумчиво уставился в потолок. Вот оно, стало быть, как получается! Тогда, на подворье воеводы, уж думал, что отболело, а на поверку выходит — нет. Не для гостей воеводы он давал то представление, так что на время позабыл о своей боли. Ненадолго, но позабыл. И предался веселью, как бывало раньше. Он лицедействовал ДЛЯ НЕЕ. Сам о том не знал. Просто решил, что отпустило, как только занялся тем, чем раньше занимался с упоением. Но ведь тому могла обрадоваться скоморошья душа, а ее в этом теле уж давно нет. Воспарила она в небеса, оставив тело ему. Год он не вспоминал о женщинах, относился к ним совершенно равнодушно. А тут словно бес вселился, иззуделся весь. И как только вернулся — побежал сюда. А теперь вот пришло и осознание. Был он не с этой помятой и потасканной бабой, а, не отдавая отчета себе, держал перед взором молодую, ладную и, оказывается, все такую же желанную Смеяну. И что, теперь все сызнова?

По счастью, опасения оказались напрасными. Как говорится, спустил пар — и слава богу. На следующий день вернулся на место службы Градимир. Этот, как видно, отдохнул и набрался сил, а потому решил проехаться по окрестностям и не придумал ничего иного, как потащить с собой и десяток разведчиков. Оно и ладно. В походе дурным мыслям не место, там голова забита иным.

Глава 8 Тучи сгущаются

— Вызывал, воевода?

— Проходи, Добролюб, садись. — Градимир указал на лавку перед собой.

Что же, оно вроде и честь, но так уж повелось, что десятника Смолин чтил наравне с сотниками. Правда, не на людях, все же статус того был куда ниже. На совет его никто никогда не приглашал, все же сотенные начальники не худородны, а потому сидеть за одним столом со вчерашним татем им не с руки. Подумаешь, не пробавлялся лихим делом в их отечестве, это не главное. Руки по локоть в крови, и кровь та не вся воинская. Опять же грабежом жил и на награбленное справу своим татям прикупил отменную, такую, что и бояре позавидуют. Тать он и есть тать, и нечего людям их положения считать его ровней себе. Воевода — это дело иное, ему по роду деятельности положено, вот пусть и общается, а у них нет желания выслушивать мнение того, с кем и говорить-то зазорно.

Пробыв некоторое время безвылазно в крепости, Виктор в полной мере ощутил свое положение. Стало ему понятно, отчего воевода все время старался их услать за стены, как говорится — с глаз долой, чтобы не отсвечивали лишний раз. Только тогда непонятно, для чего его на службу тянули, да так, что не было возможности отказаться. Впрочем, может, все дело в том, что Смолин-младший решил отплатить добром за то многое, что этот человек сделал для него лично. Своеобразно так отплатил, взяв за глотку и определив на службу, но все же он действительно помог Добролюбу. Как оно сложилось бы, бог весть, а так хоть и подневольный, но цел, и люди его в безопасности. Отношение начальника к ним весьма ровное, даже можно сказать — они у него в фаворе.

Хорошо еще, что в горнице не было Бояна. Этот страшно не любил Виктора. Будь его воля, весь десяток к ногтю прижал бы да держал в черном теле. А после свадьбы и вовсе стал волком смотреть на Добролюба. Вот отвлекись малость — и порвет на части. Хоть убейте, а с чего такая милость, Виктор никак не мог понять. С заместителем воеводы он практически не общался. А то, что десяток находится в прямом подчинении у Градимира, так это к нему вопросы. Чего ядом на разведчиков-то брызгать?

— Опять погонишь леса шерстить? — проявил любопытство Виктор.

— Нет. Это теперь не наша забота. На днях прибудут полсотни пограничной стражи, они и займутся контрабандистами.