Читать книгу "Красная королева - Хуан Гомес-Хурадо"

Автомобиль был заброшен на террасу иезуитской школы, в которой учились двести пятьдесят детей. Дети обычно выходили на террасу именно в этот час. Туда, куда приземлилась железная махина в тысяча восемьсот килограммов. Но по счастливой случайности ребятишек отпустили на каникулы за два дня до этого. А террористы об этом просто не подумали (о таких деталях они беспокоятся уже гораздо меньше). Небось повеселились: ха-ха, забавно получилось с Карреро Бланко, да?

Подземная полиция явно была не на высоте в то утро 1973 года, однако отдел продолжил расти и развиваться. Когда Испания стала демократической страной, угрозы в адрес политиков и других высокопоставленных лиц никуда не делись. Мадрид становился все более крупным городом, и было необходимо следить за тем, что происходит «ниже нулевой отметки», как говорят полицейские. С течением времени меры безопасности пришлось усилить. В 1996 году Национальная полиция создала внутри Подземной полиции новое подразделение. Подразделение NBQ. Эксперты по взрывчатке, а также по ядерным, биологическим и химическим угрозам. Поначалу в состав этого подразделения входили четверо мужчин.

– Четыре машины, – заключает Чема. – Лучшие из лучших.

Держу пари, я знаю, какую татуировку они сделали, когда было создано их подразделение, думает Джон.

– Ты знаешь, что с ними стало? С этой четверкой?

Чема отвечает не сразу. Джону кажется, что он слышит, как тот стучит по клавиатуре, возможно, ищет информацию у себя на компьютере, но это не точно. Ответ в итоге звучит так:

– Двое из них продолжают работать. Один уехал из Испании, кажется, сейчас живет в Мексике, точно не знаю.

Пауза.

– А четвертый?

– Четвертый погиб, Джон. По официальной версии – при взрыве в туннеле. Говорят, что это было самоубийство, поскольку вряд ли бы он мог подорваться случайно. Он слегка тронулся умом, с тех пор как его дочь погибла в автокатастрофе за шесть месяцев до этого.

Одним меньше. Остаются трое.

Прежде чем повесить трубку, Чема добавляет кое-что еще:

– Слушай, Толстый, – (необъяснимое прозвище, которое дали Джону в Авиле), – здесь, в департаменте, все это обсуждают. Завтра утром за тобой прилетят стервятники.

Стервятники. Из отдела внутренних расследований. Значит, Парра все-таки на него донес. Собственно, ничего удивительного.

Если они задержат его завтра утром, если увезут его на улицу Сеа Бермудес и наведут ему на лицо свет от лампы – то все кончено. Разумеется, припомнят ему и герыч в сутенерском багажнике. Тут они могут нанести ему серьезный удар. Но главное, что, как только они начнут изучать под микроскопом его действия за последние три дня, Джону придется многое объяснить. А объяснить, не выдав при этом Антонию, будет невозможно.

Я должен буду выбирать между ней и тюрьмой.

– Спасибо, Чемита.

– Береги себя.

Джон возвращается к Антонии, сидящей на скамейке на улице Уэртас. И передает ей только то, что касается Подземной полиции. Услышанное подтверждает ее подозрения.

Зеленая жаба у него внутри превращается в Невероятного Халка.

Антония не видит, как он стискивает зубы, чтобы удержать жабу внутри. Она целиком сосредоточена на первой реальной зацепке, появившейся у них с начала этого безумия. Один из тех четырех полицейских – Эсекиэль. Это объясняет его способность скрывать следы преступления, как в случае с убийством Альваро Труэбы, а также его способность к подобной сумасшедшей езде, как по М-50. Ту погоню Антония до сих пор вспоминает с огромной досадой (как и любой бы вспоминал на ее месте).

Она просит у Ментора телефон капитана Парры. Ментор дает его с неохотой. Он недоволен.

– Я недоволен, – говорит он.

Антонии плевать. Сейчас не время для бессмысленных споров и глупого самолюбия. Единственное, что важно, так это то, что остается еще тридцать два часа до окончания срока, установленного убийцей. Они еще могут спасти Карлу Ортис.

Она набирает номер Парры и говорит:

– Капитан, у меня есть для вас важная информация относительно Эсекиэля.

Парра

– Кто это? – спрашивает Парра и тут же узнает ее. – Ах, да. Привеска к Гутьерресу. Интрепол, все дела. Если бы у меня было время, я бы обязательно выяснил, что вы там замышляете.

– Капитан, я знаю, что вы не очень расположены с нами говорить, но поверьте, это гораздо важнее всех наших разногласий.

– Что я не очень расположен… – Капитан взрывается глухим, утробным хохотом, напоминающим собачий лай. Без тени веселья. – Да вы своими действиями чуть не угробили расследование.

– Возможно, мы должны были поговорить с вами, прежде чем отправиться к Конному центру, но зато…

– Возможно, да, возможно. Порой и невозможное возможно, – усмехается Парра. – Только не говорите мне, что зато вы узнали что-то необычайно важное для расследования.

– Вообще-то да, узнали. У нас есть веские основания полагать, что Эсекиэль…

В трубке снова раздается хохочущий лай. Но на этот раз Парре и правда весело. В его хохоте слышится злорадство.

– Полицейский? Вы отстали, сеньора Интерпол. Настоящее имя Эсекиэля – Николас Фахардо. Сотрудник Подземной полиции. Пару лет назад он инсценировал собственную смерть. Однако на днях он совершил ошибку. Мы обнаружили его отпечатки пальцев на руле такси, угнанного на прошлой неделе. Прежде чем поджечь машину, он тщательно вымыл ее хлоркой, но вот отпечатки остались… И, сдвинув машину с места, мы обнаружили под багажником туфлю, принадлежащую Карле Ортис. На ней оказались ее отпечатки, а также отпечатки Эсекиэля.

На том конце провода тишина. Пропитанная разочарованием.

– А вспомните, капитан, кто сказал вам, что нужно найти такси.

Откуда она знает информацию из НЦР? В голове Парры раздается тревожный звоночек, однако капитан слишком занят своими находками, чтобы обращать на это внимание.

– Не понимаю, о чем вы. Да и понимать не хочу: главное, что мы в ближайшее время явимся домой к Фахардо. Который хоть и умер, однако продолжает исправно платить за свет, воду и газ. И живет в полуподвале. Ладно, я вас оставляю. Передайте мой поклон инспектору.

Парра вешает трубку. И тут же думает, что надо было добавить нечто вроде: «Скажите ему, чтобы лег спать пораньше, завтра его ждет трудный денек», для пущего эффекта. Черт побери, лучшие реплики всегда приходят в голову после разговора. Уже на лестнице, когда ты уходишь. Или того хуже: когда ты встаешь среди ночи, идешь в полусне отлить, и вот ты стоишь над унитазом, уже наготове, и тут тебе в голову приходит идеальный ответ, который ты должен был дать такому-то идиоту. И все, сна как не бывало. И, вернувшись в кровать, ты больше не можешь уснуть, потому что бесконечно прокручиваешь в голове несказанную фразу.