Читать книгу "Беспокойные союзники - Роберт Линн Асприн"

— Да, иду.., подожди минутку…

Лало почувствовал, как сильная рука старшего сына сжала его руку.

— Папа, сейчас мне пора на дежурство. Но я скоро вернусь. — Ведемир старался говорить бодрым тоном, и все же голос его чуть-чуть дрожал.

— На дежурство, как же! Ха-ха! Знаю я! Тебе просто Райан снова повидать захотелось! — возмутилась младшая сестренка Ведемира Латилла. — Ты знаешь, пап, у него во дворце завелась возлюбленная! Настоящая благородная ранканка! И очень хорошенькая. Я сама видела, когда прошлый раз ходила Ванду проведать.

— Никакая она не моя возлюбленная! По крайней мере, пока… — Ведемир погрозил сестре. — Она была помолвлена с одним учеником из Гильдии Магов и говорит, что помолвка эта до сих пор в силе…

— Из Гильдии Магов? — переспросила Джилла. — Но те немногие из них, кто еще остался в живых, теперь разбрелись по всему городу или же бежали…

— Неужели ты думаешь, что я не пытался ей это объяснить? — с горечью воскликнул Ведемир. — Если бы ее жених был жив, то уж, наверно, как-нибудь исхитрился бы дать ей знать о себе! Ведь почти год прошел… Но если он действительно жив, то я считаю — он ее просто не достоин!

— Тили-тили-тили тесто, а у Веди есть невеста! — пропела, дразнясь, Латилла, потом Лало услышал пронзительный визг и смех и понял, что Ведемир поймал сестренку и теперь «мучает» ее — щекочет, как бывало в детстве. Лало пытался представить себе их лица и не смог; они все время казались ему детьми, малышами, какими были когда-то.., давным-давно.., когда он еще мог видеть…

Слезы сами собой полились у него из глаз.

* * *

Ведемир ушел вместе с хирургом в казармы; Ванда тоже вернулась во дворец к своей бейсибской госпоже. Через несколько дней Глиссельранд прислала обещанную шаль, связанную крючком. Шаль была размером с покрывало для супружеской кровати, и Лало даже обрадовался, что не может видеть это «произведение искусства». Все в доме шло своим чередом.

Лало мысленно рисовал те картины, на которые у него так никогда и не хватало времени. Он почти не замечал, чем его кормят, но однажды случайно услышал, как Альфи и Латилла жалуются друг другу, и понял, что Джилла перестала покупать лакомства, к которым в семье давно привыкли, и постепенно вернулась к тем блюдам, которые готовила когда-то давно, но которые он-то помнил даже слишком хорошо: в основном бобы и еще кое-что в том же духе — посытнее и подешевле. В общем, кухня бедняков.

Осознав это, Лало снова почувствовал на щеках предательские горькие слезинки, выползшие из-под сомкнутых век.

«Она не верит, что я поправлюсь…»

А сам он? В первые недели Джилла не отходила от него ни на шаг и была очень нежной, покорной. Ее обычно резковатая манера сменилась терпеливой заботливостью. Но теперь отношение жены к нему снова начинало меняться. Она по-прежнему заботилась, чтобы он был накормлен и обихожен, но сидела с ним теперь в основном Латилла нарезала для него мясо на мелкие кусочки, помогала поднести ложку ко рту…

— А чем занята мама? — спросил у нее как-то утром Лало. То, что это было утро, он знал — по свежему воздуху, лившемуся в окно. В течение дня воздух постепенно как бы густел от бесчисленных городских запахов.

— Она пошла к Ванде, во дворец, — как ни в чем не бывало откликнулась дочь. — Ванда сказала, что эти бейсибские дамы сейчас очень много шьют — ты же знаешь, там ведь свадьба скоро! А мама — отличная портниха…

Лало застонал.

— Папа, ты что? — встревожилась Латилла. — У тебя что-нибудь болит? Ты не расстраивайся, что мамы нет, — я же с тобой!

И я прекрасно могу о тебе позаботиться! Пожалуйста, папа, не плачь! — Он чувствовал нежное прикосновение ее рук; девочка пригладила ему волосы, стерла следы слез со щек… — Уж я-то тебя НИКОГДА не покину!

Лало стиснул ей руку, в ответ Латилла страстно и крепко его обняла. Руки у нее были еще по-детски слабыми и тонкими, но юное тело уже начинало расцветать. Ей исполнилось двенадцать.

Увидит ли он ее когда-нибудь той красавицей, которая пока что лишь проглядывает в ней?

Итак, Джилла ищет работу портнихи. Она уверена, что работать он больше не сможет! Холодная рассудительность этих выводов потрясла его. Неужели она поэтому так теперь от него отдалилась? А что, если он своими незрячими глазами заметил то, чего сама Джилла еще как следует не осознает? Похоже, он прав.

Ведь он снова — и этот раз стал последним! — не оправдал ее ожиданий. И теперь Джилла считает, что именно на ней лежит главная ответственность за семью. Ей нужно поднимать детей.

Лало почувствовал, что хотя тело его еще живо, но его брак и сама его жизнь подходят к концу.

Он невольно сильнее стиснул Латиллу в своих объятиях, девочка пискнула, и он тут же ее отпустил. Латилла выпрямилась, вздохнула и сразу же принялась весело болтать — о том, что на подоконник уселась какая-то птичка. Лало, устало откинувшись на подушки, почти не слушал ее. Неужели так всегда кончается семейная жизнь?

Он и раньше предполагал, что удары судьбы Джилла будет встречать с достоинством, молча, хотя молчание, в общем-то, не было для нее так уж характерно. Но ведь сейчас-то именно он, Лало, пожирает те скудные средства, которые она могла бы израсходовать на детей! Ну а что касается Латиллы.., о, она-то счастлива! Наконец-то отец полностью принадлежит ей! И она его первая помощница! Дурочка! Она еще не понимает, что подобная любовь к отцу-калеке может украсть у нее молодость.

А что, если попробовать просить милостыню где-нибудь на перекрестке?

Просить милостыню в Санктуарии? Ха! Это все равно, что искать душевного тепла у бейнит, сострадания у пасынка или материнской любви у Роксаны! У Лало вырвался горький смешок, похожий на лай. Встревоженная Латилла тут же умолкла и снова склонилась над ним.

— Помоги-ка мне одеться! — попросил он ее, почувствовав неожиданный прилив сил. — Мне надо побольше двигаться, иначе и ноги у меня станут столь же бесполезными, как глаза!

Пойдем, Латилла.., прогуляемся с тобой по городу.

Когда-то — давным-давно! — Лало считал, что слепых благословили боги, потому что слепые не могут видеть все убожество этого города. Иногда он даже находил это довольно смешным.

Что ж, теперь да помогут боги ему самому! Держась за плечо Латиллы, он понимал, насколько был тогда не прав. Пока они шли по городу, память и воображение порождали вокруг него столько образов, связанных с определенными звуками и запахами, что он был не в состоянии отличить вымышленные образы от реальных и выбрать из множества окружавших его зол — а они чудились ему повсюду — одно, настоящее.

Ночью Лабиринт действительно был именно таков: в каждом темном переулке, свернувшись кольцом, точно змея, человека подстерегала опасность, и лишь яркий свет факела способен был выжечь из его души снедавший ее страх. Но для Лало теперь все пути — днем или ночью — пролегали в кромешной тьме.