Читать книгу "Палеонтология антрополога. Книга 2. Мезозой - Станислав Дробышевский"

Своеобразие альваресзавров позволило развернуться фантазии палеонтологов: птицеподобных тварей относили чуть ли не ко всем возможным группам теропод и, конечно, к птицам, хотя в реальности родство с последними, скорее всего, весьма отдалённое.

Сочетание укороченности ручек с их повышенной массивностью и явно сильной грудной мускулатурой, сохранение лишь одного функционального пальца с его относительно огромным размером и возможной рудиментарной пятипалостью, истончение черепа и челюстей с сохранением махоньких зубов — всё это явно следствие какой-то очень специфической жизни. Хорошим предположением служит насекомоядность: альваресзавры своими сильными лапчонками вполне могли раскапывать муравейники. Как может заметить внимательный читатель, этот образ жизни предполагается в любой непонятной ситуации, но именно в случае с альваресзаврами он действительно выглядит правдоподобным. Выходит, эти эфемерные создания могли быть сильными конкурентами нашим предкам — насекомоядным млекопитающим.

Меловые зауроподы не особо уступали юрским, а в некоторых отношениях были даже интереснее. По неведомым причинам долгое время они были почти неизвестны, так что считалось, что в мелу зауроподы были редкостью. Однако потом кости меловых зауропод стали обнаруживать в огромных количествах, так что даже непонятно где они были до этого и как раньше их можно было не замечать: как-никак это самые большие кости наземных существ! Впрочем, в немалой степени это объясняется географией и историей палеонтологии.

Больше всего меловых зауропод, в основном титанозавровых, найдено в Южной Америке, а именно в Аргентине. В этом заключалась интересная особенность растительноядных фаун: в Южной Америке и, видимо, в Африке главными потребителями растений были зауроподы, тогда как в Северной Америке и Азии — орнитоподы и цератопсы. Из этого, кстати, проистекали и прочие различия: южноамериканские зауроподы были либо совсем уж несусветно гигантскими, либо имели оборонительные приспособления — шипы и панцири, так как хищники обращали своё внимание именно на них. С другой стороны, неспроста и южноамериканские тероподы (вспомним кархародонтозавровых) достигали рекордных размеров. В Северной же Америке и Азии тероподам и крокодилам хватало сравнительно легкодоступной добычи, так что даже не самый запредельный размер зауропод надёжно охранял их от посягательств мясоедов.

Работа над ошибками

Рассуждая о древних экосистемах, не стоит делать это слишком уверенно, чтобы не скатиться в фантазии. Например, можно было бы начать сочинять, что именно из-за прожорливых длинношеих титанозавров на руинах Гондваны во флоре возобладали столбообразные араукарии, а на осколках Лавразии из-за отсутствия особо высоких растительноядных — раскидистые цветковые, на которых так хорошо себя чувствовали млекопитающие, и что якобы поэтому древнейшие приматоподобные существа известны именно из Северной Америки. Но планета велика, речь идёт о миллионах лет, фауны и флоры преображались неоднократно и тогда, и после. Построения, подобные вышеозвученному, упрощают картину и искажают её. Реальность, как всегда, намного интереснее.

Диплодоковые мелового периода были в среднем несколько короче юрских, зато некоторые приобрёли экзотические адаптации. Аптский Nigersaurus taqueti из Нигера имел довольно короткую шею и в немалой степени из-за этого был сравнительно невелик — всего 9 м. Но уникален он не этим: его морда была совершенно плоской и почти строго квадратной, с абсолютно прямой фронтальной линией мелких передних зубов, так что череп выглядел как у гиперутки. На спине альбского Rebbachisaurus garasbae из Марокко вздымался высокий гребень из удлинённых остистых отростов — не то для согрева по принципу пеликозавров, не то для защиты. Впрочем, в этом он не был чемпионом.

Дикреозавровый Amargasaurus cazaui из среднего мела Аргентины имел очень длинные остистые отростки позвонков, которые в задней части спины имели вид широченных вёсел, ориентированных фронтально, в передней были двойными, образуя правый и левый гребни, а на шее достигали совсем уж невероятной длины, превратившись в два ряда изогнутых назад острых шипов (лишь на первом шейном позвонке шипа не было, а на втором он был непарным). За такую шею хищникам хватать зубами было до крайности неудобно. Не исключено, что каждый ряд шипов к тому же был соединён продольной перепонкой-парусом, что могло бы иметь сигнальное или терморегуляционное значение.

Но и это не было пределом: рекордных значений ещё раньше достиг берриасско-валанжинский патагонский Bajadasaurus pronuspinax, чьи также двойные остистые отростки на шейных позвонках стали просто огромными — больше метра, тонкими, изогнутыми практически строго вперёд шипами-дугами. К сожалению, от этого уникального ящера сохранилось не так уж много, но и из имеющихся фрагментов ясно, что он был крайне необычен. Кроме шеи, чудно выглядел и череп: его передняя часть была как будто обрублена, так что верхние зубы торчали почти вперёд, почти не смыкаясь с направленными вверх нижними.

Истинного расцвета в мелу достигли титанозавровые. Их известно огромное количество, даже удивительно — где ж они все помещались, учитывая титанические размеры титанозавров. В большинстве они не особенно отличались друг от друга, но были и выдающиеся разными качествами представители.

Работа над ошибками

Группа Titanosauriformes, как легко догадаться, названа по позднемеловому роду Titanosaurus из Индии, типовой вид которого — T. indicus — был описан по двум хвостовым позвонкам и бедренной кости со слишком общими характеристиками. В последующем к этому же роду относили огромное число видов из Азии, Европы, Южной Америки и даже Мадагаскара, так что он превратился в классическую «мусорную корзину», а потому отвергается большинством динозавроведов.

Это, к сожалению, довольно частая ситуация в палеонтологии: на заре исследования какой-либо группы учёные спешат описать как можно больше видов даже по фрагментарным и плохо документированным останкам, а потом возникает проблема сопоставления новонайденных окаменелостей с ранее опубликованными. Ситуация усугубляется тем, что ранние исследователи имели закономерно меньше знаний, а потому их труды часто довольно поверхностны; в силу хода технического прогресса старые статьи обычно бедно иллюстрированы, а фотографий либо нет вообще, либо они настолько невнятные, что лучше бы вместо них были рисунки. И уж совсем печально, когда виды описаны в каких-нибудь крайне труднодоступных изданиях, выпущенных в экзотической стране мизерным тиражом. В итоге многие давно описанные виды вообще невозможно опознать на практике, целый ряд видов оказывается одним и тем же, а некоторые, напротив, незаслуженно забываются. Конечно, сейчас ситуация выправляется оцифровкой старых работ, переописанием старых материалов и созданием грандиозных баз данных и обзоров, но даже крутые специалисты порой тонут в созданной предшественниками путанице.