Читать книгу "Подчинённая. Дилогия - Патрисия Грей"

— Как только устроишься на работу, составим новый договор на базе моих траншей для помощи моей мамы. Будем считать, что я безвозмездно подарил два миллиона на её лечение. А миллион ты взяла в кредит. Беспроцентный. Такой, знаешь, очень выгодный. Банки, знаешь ли, обычно такие не дают. Каждый месяц будешь перечислять мне с зарплаты одну двадцать четвёртую от миллиона. Это чуть меньше сорока двух тысяч рублей. Думаю, потянешь. Ты же эйчар. Сорок две тысячи рублей, плюс аренда квартиры тысяч в тридцать, плюс еда, коммуналка, Интернет, оплата телефонных счетов — в общем, зарплаты в сотку тебе вполне хватит. Осталось только найти работу с такой зарплатой. Ну, да я думаю, что это несложно. У тебя опыт такой уже есть, такую зарплату тебе уже платили. Так что, никаких проблем. Не так ли?

— Руслан, послушай…

— Я тебя уже послушал, — холодно перебивает меня он. — С этой квартиры свалишь сегодня. Я вызову какого-нибудь перевозчика, оплачу дорогу, захватишь все эти шмотки и драгоценности — и вали. Хочешь, продавай их, хочешь оставь, хочешь выкини — мне насрать. Я тебе их именно что подарил.

Он внимательно смотрит на меня. Жёсткий, даже колючий, прищуренный взгляд тёмно-синих, почти чёрных сейчас, глаз.

— Это ясно?

— Да.

— Поиграли в демократию и будет. Надо было дать прочувствовать условия нашего договора, который я сейчас порвал. А ты, похоже, не оценила. Ну, что ж, окей. Бывает, чё. Теперь по поводу секса.

— Ты говоришь, я тебя не трахаю, — голос звучит глухо, и чуть хрипло.

Молча смотрю на него. Сердце начинает биться чаще.

— Не трахаю, да. Ты права. Интересно, почему? Не потому ли, что ты была беременна и лечилась от хламидиоза. Я, кстати, лечился вместе с тобой. Не потому что ли и без секса была угроза выкидыша? Не потому ли, что тебе после него нужно было восстановление? Скажем так, это были основные причины. Но есть ещё. Та, о которой я тебе говорил. О том, что я вообще секса не хочу, — он ненадолго умолкает. — Но ты знаешь, я передумал. Считаю, что секс нам будет сейчас полезен обоим. Тебя выведет из состояния апатии, и меня встряхнёт. И может в какой-то мере поспособствует более здравым рассуждениям с твоей стороны. Я бы сказал более адекватным. Той ситуации, которая сложилась в день твоего увольнения. И в день, когда был подписан договор. Когда тебе нужны были деньги, и ты вела себя иначе, чем сейчас. Сейчас ты мне их чуть ли не обратно в лицо бросаешь.

— Это не так, Руслан…

— Так, так. Ни намёка на благодарность. Устроилась на всём готовеньком. Тепло и сухо. И разговоры теперь — да заработаю и отдам. Я только и делаю, что о тебе забочусь и всё оплачиваю. Но теперь претензия, что я тебя не трахаю. Интересное кино у нас получается. Ну что ж, оставим эмоции для секса. Удовлетворю и твою претензию и своё желание. А то я что-то тоже от секса отвык.

Он умолкает. Сверлит меня суровым взглядом из-под нахмуренных бровей. Вижу, как он, сжимая зубы, легонько играет желваками. Его сейчас явно лучше не сердить. И лучше не провоцировать. Только вот я слов подобрать не могу нужных. Не знаю, как ему объяснить, почему мне плохо. И как попросить не заводиться.

— Руслан, ты, возможно, меня неправильно понял…

— Да нет, почему, — пожав плечами, возражает он. — Я тебя очень внимательно слушал и хорошо понял. Я тебя не трахаю. Это правда. И опять же, что я чувствую и почему всё именно так, это тебя совершенно не интересует. Тебе всё время важно только то, что чувствуешь ты. Такой, знаешь, инфантильный эгоизм. Так мыслят незрелые люди, ты уж извини. Будто у других людей чувств нет. Важно только то, что устраивает или не устраивает тебя саму. А я… — он вздыхает, — я должен типа приспосабливаться. Как-то мы с тобой неграмотно отношения выстроили. Ну что ж, окей. Закончим пока с демократическим подходом. Ты к нему явно оказалась неготова. С тобой было намного легче и комфортнее, когда ты просто слушала то, что я говорю и делала то, что я говорю. Когда я был твой начальник, а не твой мужчина в том смысле, в котором им оказался.

Я опять не знаю, что ему ответить. Чувствую, что во-многом прав, но я не во всём с ним согласна. А как сформулировать это возражение, я толком не понимаю. Он давит на меня своим интеллектом и своей внутренней мужской силой. Даже его взгляд заставляет меня цепенеть. Наверное, я где-то снова переборщила.

— Значит так. Сейчас пока ты здесь на тех условиях, на которых я тебе эти три миллиона давал. И поправь меня, если я ошибаюсь, речь шла в том числе о сексе.

— Не ошибаешься, — тихо отвечаю я и закусываю губу.

— Гуд. Ну что ж, минетом меня никто не встречал, но я пока ещё тут. И поэтому, будь добра, сними с себя одежду, — он с нажимом в голосе, тоном, не допускающим возражений добавляет: — Сейчас же.

Я одета в домашнее. В мягкую трикотажную бежевую пижаму. Больше на мне ничего нет.

— Руслан… — стараюсь удержать дыхание ровным, говорю я, — Мне надо в душ…

— Нет, — качая головой, категорически произносит он. — Надо было подготовиться к моему приезду. О том, что я приеду — ты знала.

— Но я не думала, что ты захочешь…

— Послушай сюда, Наташа, — жёстко произносит он. — Речь сейчас идёт не о том, что ты думала и о чём ты не думала. Ты очень много думаешь, только вот не туда всё. Речь о том только, что твой мужчина приехал домой. Пока это так. И о том, на каких условиях я тебе дал деньги. Это ясно?

— Да…

— Одежду снимай.

Сглотнув, медленно раздеваюсь. Медленно из-за волнения, а не ради того, чтобы соблазнить. Он и так сейчас на быка племенного похож. Разве что ногой по полу не бьёт. Чувствую плотную волну его возбуждения, а ещё чувствую, что сейчас ему лучше не возражать. Чревато это.

Остаюсь стоять перед ним голая. Не знаю, куда руки деть.

— Надо же, как отросли волосики на лобке, — оценивающе глядя на меня, говорит он. — Очень миленько. Мне даже нравится.

Я смущаюсь, опускаю вгляд.

— В глаза мне смотри, — жёстко произносит Руслан.

Заставляю себя посмотреть на него. А он раскрещивает руки, расстёгивает ширинку, и вынимает из трусов вставший член. Завороженно смотрю на него… И в мыслях — как же я по нему соскучилась… И одновременно с тем — меня уже потряхивает от смеси страха и волнения.

— В глаза, говорю.

Поднимаю взгляд. Руслан стоит спиной к окну, я — по центру комнаты. Между нами — метра три. И впечатление, что либо он сейчас на меня бросится — чувство такой, что он очень собран, будто пружина, либо прикажет подойти к нему и сделать минет.

Но он не делает ни того, ни другого.

— Подойди к дивану, — говорит он. — Упрись руками в спинку и оттопырь задницу. Причём так, чтобы я видел. Видел, что ты трепетно меня ждёшь.

Закусив губу, делаю так, как он сказал. Упираюсь руками в мягкую спинку дивана и, повернувшись к нему попой, чуть приоднимаю её.