Читать книгу "Все свободны. История о том, как в 1996 году в России закончились выборы - Михаил Зыгарь"

Среди чиновников, сопровождающих Ельцина в турне, есть Андраник Мигранян. Он советник Сосковца, работал в штабе на первом этапе кампании. Происходящее сейчас ему не очень нравится – тем более что он уже далеко в стороне от принятия решений. По словам Миграняна, под трибуной он оказывается в комнате отдыха и видит Ельцина. Тот мертвенно бледен и полулежа, с закрытыми глазами, приходит в себя после выступления. Видно, что Ельцину очень тяжело. Мигранян в ужасе и немедленно уходит.

Евгений Осин (слева), Борис Ельцин и Леонид Ярмольник в Ростове 10 июня 1996 года

Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина»

На следующий день президент летит в Ростов-на-Дону. Там мизансцена повторяется: снова концерт на стадионе, снова Леонид Ярмольник, снова Ельцин готовится выйти к зрителям. В это время на стадион приезжает певец Евгений Осин – скоро его очередь выступать.

Осина подводят к богато накрытому столу: «Вот, Женя, из этой самой рюмки только что пил коньяк сам Борис Николаевич». Осин тоже выпивает (правда, из другой рюмки) и уходит в гримерку. Ельцин в это время уже в одной из соседних комнат, но Осин должен спеть до появления президента.

Дочь президента и Денис Молчанов уходят из-за кулис и направляются на ближайшую трибуну, чтобы посмотреть выступление Ельцина со стороны. Ярмольник представляет Осина, и тот начинает говорить что-то возвышенное о президенте. И тут на словах «Борис Николаевич и мы…» президент вдруг шагает на сцену. «Здорово, молодые ростовчане!» – кричит Ельцин в микрофон. Публика в восторге. Президент продолжает: «Решается будущее России: или это черная дыра, или это все-таки будущее, которое мы готовим для своих детей и внуков, а вы готовите для себя. Потому что среди вас, среди молодежи, находится сегодняшний – вернее, завтрашний президент. Я верю в вас! Верю в вашу вольность! Верю в вашу мудрость! Верю в ваш характер! Верю в то, что вы придете голосовать 16 июня и проголосуете так, как надо! За победу! Причем за победу только в первом туре!»

Ярмольник вспоминает, что вместе с Ельциным на сцену вышли несколько местных чиновников: «Я поворачиваюсь к человеку из администрации, который стоит на сцене, и говорю: "Здорово, да?" Он смотрит на меня, и я вижу, что у него глаза перевернутые. Они там немножко накатили, а еще нервы и волнение – он, когда поворачивался ко мне, почти потерял равновесие, я его придержал».

Тем временем Ельцин заканчивает речь. Стадион орет. Отвернувшись от микрофона, президент обращается к Ярмольнику: «Подыграй там чего-то». Публика это слышит и хохочет. Тогда Ельцин повторяет: «Подыграй чего-нибудь. Подыграй чего-нибудь такое», – и трясет руками, как накануне в Новосибирске, – показывая, что ждет быстрой танцевальной музыки.

Музыканты готовятся. «Удачи вам», – говорит президенту ведущий. «Удачи!» – в ответ кричит президент. Но со сцены не уходит.

«Ростов, я не слышу тебя! Ростов!» – кричит стадиону Ярмольник, ожидая, что за это время Ельцин покинет сцену. Но президент стоит на месте. На сцену выходит Евгений Осин под звуки песни «Ялта». Президент внимательно разглядывает певца. Тогда Осин начинает зажигательный танец на одной ноге – и в танце стремительно приближается к Ельцину. Президент тоже пускается в пляс вместе с Осиным. Сзади сцены стоит и наблюдает за происходящим Коржаков. Танец (с элементами канкана) продолжается 45 секунд. После этого Осин начинает петь, а президент уходит за кулисы.

Денис Молчанов утверждает, что, когда они с дочерью президента вышли на трибуну, президент уже танцевал. «Я переживала ужасно, – рассказывает Таня. – У папы все-таки прихватывало сердце, я говорила: "Папа, прошу, береги себя" Я знала, что папа такой – на эмоциях и на настроении может что-нибудь сотворить. Он мог завестись под динамичную музыку. Конечно, когда он стал на сцене танцевать, у меня сердце упало. Но, слава богу, все обошлось …»

«Мы никогда не понимали, откуда у него берутся силы, когда мы уже были на последнем издыхании, – говорит журналистка Малкина. – Было совершенно неясно, как он функционирует. Он то умирал, и мы уже прямо его хоронили – даже разрабатывали какие-то секретные коды, которыми должны были обменяться в случае, если кто-то узнает, что он и правда где-то упал и умер. А то на следующий день он выходил на сцену в Ростове и танцевал вот эту свою джигу».

Борис Ельцин на предвыборном концерте в Ростове 10 июня 1996 года

East News

Светлана Сорокина видит съемки танцующего Ельцина, сидя в московской студии «Вестей». «У меня незадолго до этого один за другим умерли родители, отец и мать. Оба были сердечниками, – рассказывает она. – И я знала, что такое нагрузки при больном сердце. У меня было чисто физическое ощущение ужаса. У меня все время было ощущение, что вот он сейчас упадет».

«Борис Николаевич зря танцевал на сцене вместе с Женей Осиным, – размышляет Константин Эрнст спустя 25 лет. – Зря он это делал, потому что это никаких голосов ему не прибавило, на мой взгляд, а скорее даже отняло». По мнению Эрнста, кампания «Голосуй или проиграешь» оказалась абсолютно бесполезной и в итоге стала лишь источником заработка для ее организаторов.

Несколько приближенных Ельцина уверяют, что после танца в Ростове 10 июня у президента случается инфаркт, но он решает, что это не препятствие для продолжения предвыборного турне, – и продолжает функционировать на уколах, которые ему постоянно делают врачи.

«Мертвец, похожий на торт»

В конце мая Минкин приходит на работу и обнаруживает, что в шапке на первой полосе «Московского комсомольца» написано «Мы все идем голосовать за Ельцина».

«Вы меня не спросили», – говорит Минкин и увольняется из газеты, которая уже месяц не публикует его текст про чуму и холеру. Минкин предлагает материал «Общей газете» – там тоже отказывают. В итоге текст появляется в «Новой газете» 10 июня, за неделю до выборов.

Через пять дней, накануне первого тура, Минкин пишет следующий текст. Он называется «Сумерки свободы. Как демократическая пресса потеряла лицо» и начинается словами: «Завтра выборы президента России. Ничего изменить уже нельзя. Исход известен (да и прежде был известен) – президентом остается Ельцин».

Дальше в статье Минкин бичует коллег: если бы, по его мнению, в январе 1996-го им показали июньские номера газет, редакции бы не поверили: «Что за бред? Такого быть не может никогда». «Через девять лет после начала гласности жизнь повернула обратно. В 1987-м с каждым днем можно было все больше. В 1996-м – все меньше. Тогда, после полного удушья, даже маленький глоток свободы был счастьем. Сейчас, после полной свободы, даже маленький запрет ощущается как удавка», – пишет Минкин.