Читать книгу "Камея из Ватикана - Татьяна Устинова"

Удивленная Тонечка выглянула из кухни и откликнулась:

– Да, да! Заходите!

Она уже привыкла к тому, что соседи заходят с заднего крыльца, а если с парадного, стало быть, кто-то посторонний.

За дверью раздалось шарканье – гость усердно вытирал ноги, – и на пороге показался отец Илларион.

– Доброго тебе дня, матушка, – прогудел он. – Помогай Господь в трудах.

– Спасибо, – Тонечка немного растерялась. – Да вы проходите, батюшка, что вы там мнетесь?

– По пути угодил в лужу, – признался Илларион. – Насвинячу, а у вас чистота.

– Да что вы, батюшка! Проходите, проходите! Хотите чаю?

Отец Илларион явно чувствовал себя не в своей тарелке, и это было странно.

– Я не очень чай-то. Я кофе люблю с молоком, ежели не в пост, и с сахаром.

– А сейчас пост?

Отец Илларион вздохнул и улыбнулся.

– Я к вам сразу от Зои Федоровны прибежал, – заговорил он, когда Тонечка почти насильно усадила его за стол. – Прихожанка моя, которая в ЗАГСе служит, помните, я с ней поговорить обещался?

Тонечка навострила уши. Начиналось интересное.

– С утра к ней отправился, пришлось, правда, приврать, что сведения мне нужны для приведения в порядок церковных записей. Хоть и нехорошо, а пришлось.

– Да вы не очень-то и соврали, – сказала Тонечка, подавая кофе. – Они нам и нужны, эти записи, чтобы порядок навести.

– Хорошо бы, – согласился Илларион. – У них теперь все в компьютерах, искать долго не пришлось, раз-раз и нашли!..

Тонечка присела напротив – вся внимание.

– И что нашли?

Илларион вздохнул.

– Была у Димы Бензовоза, то есть у Дмитрия Анатольевича Бурова, первая супруга. Из местных, из дождевских. Он с ней с восемьдесят восьмого по девяносто седьмой год прожил, а потом развелись они. А в девяносто девятом его уже убили.

– Ну, ну, – поторопила Тонечка. – Кто она? На ком он был женат? Она здесь сейчас или уехала? Или умерла?

– Жива-здорова, – объявил Илларион. – Валентина Петровна Мурзина супругой его была.

– Какая… Валентина Петровна? – не поняла Тонечка.

– Так Валюша! Наша, с почты которая!

– Да ладно, – сказала Тонечка и махнула на батюшку рукой. – Валюша – жена преступного авторитета?!

– Так ведь он по молодости-то никаким авторитетом не был, – сказал Илларион грустно. – Обыкновенный парень. Это уж потом… понеслось да в распыл пошло. И она обыкновенная девица, вот и поженились.

Тонечка вдруг стала быстро думать. Сценарист в ее голове встряхнулся, подтянул рукава кафтана и принялся изо всех сил строчить.

– А сын? У нее же сын Коля! Который шофер на «скорой»!

– Так он на отца и записан, на покойного Диму Бензовоза. Николай Дмитриевич Буров он.

– Господи, – пробормотала Тонечка. – Так не бывает.

– Это доподлинно известно. Все записи сохранились.

Тонечка встала и принялась ходить туда-сюда.

– Нет, а как же? – спросила она отца Иллариона, остановившись. – Он им ничего не оставил?! Совсем ничего?

– Мало ли, как у людей бывает.

– У людей как раз так не бывает, батюшка.

Илларион вздохнул и покачал головой:

– Вот уже и осудила! Все судят, все рядят, все знают, как правильно жить! А того не помнят, что в каждой избушке свои погремушки. Как они жили, хорошо ли, плохо ли, нам неведомо. Как расстались, из-за чего?

– Да скорей всего, расстались потому, что Диме королева красоты понадобилась! Которая после его смерти все и получила, а первая жена и сын ни с чем остались!

Отец Илларион опять вздохнул:

– А может, он их уберечь хотел от худшего, когда понял, чем его дела могут обернуться? И не желал, чтоб на деньги его, кровью политые, сын жил?

– Батюшка, – сказала Тонечка с досадой, – вы же умный человек. Вы же понимаете, что вряд ли Диму Бензовоза волновали философские вопросы! И уж точно никаких нравственных законов он в себе не искал.

– А почем ты знаешь?

– Я так думаю.

– Ты про людей, матушка, хорошее думай, а не худое. Так и тебе жить легче, и им поддержка.

Тонечка опять стала ходить, и через некоторое время отец Илларион взмолился:

– Да присядь ты, ради бога, что ты мечешься? В глазах рябит!..

Тонечка плюхнулась на стул:

– А вас сюда служить направили после того, как убили того священника, первого? Да?

– Какой же он первый, – улыбнулся Илларион. – С четырнадцатого века множество отцов здесь служило! Но предшественника моего убили, это точно, да я и рассказывал…

– А тайник? В котором ковчежец хранился?

– Что тайник?

– Его когда… оборудовали?

– Матушка, – удивился отец Илларион, – да кто ж теперь скажет! Должно быть, когда храм ставили, тогда и оборудовали.

– А откуда вы о нем узнали? Когда приехали сюда служить?

– Так от отца дьякона! Он знал, ему предшественник мой показывал. А тот от своего предшественника узнал. Как же иначе?..

– А отец дьякон у нас в Новороссийске, – проговорила Тонечка. – Спросить его мы не можем…

– О чем спросить-то?

– Кто еще знал о тайнике? Нет, не так, – остановила себя Тонечка, и сценарист у нее в голове густо зачеркнул написанное. – Знала ли о тайнике первая жена, Валюша? Если Дима при ней ковчежец подарил, а получается, что при ней, она тогда была его женой, выходит, знала!

– Так и что с того?

– А у нее сын, – продолжала Тонечка. – Которому от отцовских богатств ничего не досталось. Он в Дождеве шофером работает вместо того, чтоб отдыхать в Гонолулу!.. И вполне может считать отцовские дары своим наследством, так сказать!..

– Господи помилуй, – пробормотал отец Илларион.

– Я никак не могла понять, откуда грабители знали про тайник в алтаре, – зачастила Тонечка. – Вы сами тогда сказали, что почти никогда его не открывали, а уж при посторонних точно!

– Не открывал, – согласился Илларион.

– А сейчас все сходится! Валюша рассказывала сыну про отца, про его удаль молодецкую или, наоборот, какой он был свиньей. Храм облагодетельствовал, а их без копейки оставил! Рассказала про ковчежец цены небывалой и про то, что он в алтаре под половицей с тех самых пор и лежит! И сын решил забрать то, что отец подарил!

– Да как же можно! Он же хороший парень-то! Ну, выпивает с ребятами по праздникам, бывает, бузит маленько, но ведь все так живут, скучно.