Читать книгу "Невероятное. История преступления, в которое никто не поверил - Кен Армстронг"

Осенью 2016 года Мари ехала по Пенсильвании, доставляя груз в Мэн. Она позвонила прямо с дороги, и когда Стейси Галбрейт ответила, назвала свое полное имя и фамилию. Мари объяснила, кто она – та самая женщина с фотографии. Дрогнувшим голосом сказала, что хотела бы поблагодарить детектива. Галбрейт спросила, как она поживает. Мари ответила, что она замужем и у нее двое детей. Галбрейт сказала, что у нее самой двое детей. Долго они не беседовали, минут пятнадцать, но главное было сделано – Мари поблагодарила Галбрейт и сказала, как много для нее значила работа детектива. До ареста О’Лири Мари ощущала, что попала в тупик и даже не могла получить водительские права.

– Она помогла мне двигаться дальше, – говорит Мари.

На своем трейлере Мари покинула Пенсильванию и направилась в Новую Англию, на последний участок длиной в восемьсот километров. Достигнув северо-западного края страны, она сдала груз, взяла новый и поехала назад, в Калифорнию.

Послесловие авторов

Мы – Т. Кристиан Миллер и Кен Армстронг – подходили к этой истории с разных концов и встретились посередине.

Миллер работал в новостной организации ProPublica, специализирующейся на освещении следственной деятельности. В 2015 году он занимался серией эпизодов об ошибках полиции при расследовании случаев изнасилования. Он писал о ViCAP – о составленной ФБР базе данных, которая на тот момент была почти заброшена. Он писал о том, как полиции не удалось задержать Даррена Шарпера – бывшего профессионального игрока в американский футбол, которого потом осудили за изнасилование или попытку изнасилования девяти женщин в четырех штатах. Занимаясь этими историями, он узнал о серийном насильнике О’Лири, которого задержали в Колорадо благодаря слаженной работе различных агентств и ведомств. Миллер отправился в окрестности Денвера, чтобы выяснить, как следует поступать в подобных случаях.

Тем временем проживающий в Сиэтле Армстронг работал на «Проект Маршалл» – некоммерческую журналистскую организацию, освещающую деятельность уголовного правосудия. Он знал о случае Мари, потому что об ее иске писали местные газеты. Но Мари никогда не соглашалась на интервью со СМИ. Как и сержанту Ринте – следователю, составившему экспертный отчет о проведенном расследовании, – Армстронгу оставалось только предполагать, что ощущала Мари, когда ее обвинили во лжи. Он связался с ней, чтобы узнать, не желает ли она поделиться своей историей, и после семи месяцев обмена электронными письмами и звонками Мари согласилась. Весной 2015 года Армстронг и Робин Семайен, продюсер радиошоу «Эта американская жизнь», взяли интервью у Мари, Пегги, Шэннон, сержанта Мэйсона и других. Армстронг также раздобыл записи линвудской полиции, чтобы реконструировать ход расследования и понять, что пошло не так.

Летом 2015 года Миллер начал освещать «похождения» О’Лири в штате Вашингтон и вышел на адвоката Мари, Х. Ричмонда Фишера. Фишер сообщил ему о том, о чем бы не хотел услышать никто из журналистов – над этой историей работает еще один репортер. Новостные агентства защищают свою территорию усерднее любых полицейских департаментов, поэтому многие наши начальники встретили известие об этом проклятиями. Но мы решили работать вместе. Мы соединили две половинки в одно целое, и получилась история одной ошибки, закончившаяся успехом. В декабре 2015 года мы опубликовали статью на двенадцать тысяч слов под названием «Невероятная история изнасилования». В ней сравнивались полицейские расследования в штатах Вашингтон и Колорадо, а также описывался взваленный на плечи Мари эмоциональный груз. В феврале 2016 года «Эта американская жизнь» выпустила в эфир передачу «Анатомия сомнений», в которой рассказывалось о том, как зародились и распространялись сомнения в правдивости слов Мари. «Люди, выражающие сочувствие и при этом ошибающиеся», – так во вступлении описал эту историю Айра Гласс. Но и после этого у нас оставалось много недосказанного. Мы хотели проследить корни скептицизма, с которым сталкиваются жертвы изнасилования, и выявить предубеждения, заставляющие детективов свернуть с верного пути. Мы хотели составить психологический портрет О’Лири и сотрудников правоохранительных органов, поспособствовавших его аресту. Мы хотели поместить историю Мари в общенациональный контекст и показать, что какие бы тяжкие испытания ни выпали на ее долю, другим жертвам пришлось не лучше.

И вот получилась эта книга.

Во время работы над ней мы восхищались решимостью тех, кто захотел поделиться с нами воспоминаниями, порой очень болезненными. Мари согласилась поговорить с нами, считая, что чем больше людей узнают о случившемся с ней, тем меньше будет вероятность повторения подобного. Пегги и Шэннон согласились поговорить, надеясь, что другие будут учиться на их ошибках. Это же относится и к полицейским Линвуда, в том числе к коммандеру Райдеру, сержанту Конхейму и сержанту Мэйсону.

Мы пытались связаться с Джерри Риттгарном, бывшим детективом линвудской полиции. Он прислал нам электронное письмо, где возмущался тем, что полицейские Линвуда изображены людьми, занимающимися травлей Мари (любопытно, что слово «травля» упоминалось и в отчете сержанта Ринты), утверждая, что это «далеко от истины». Он также сообщал: «Описывая жертв, которые лгали полиции, а потом привлекали к себе внимание благодаря составленной СМИ неоднозначной истории, вы тем самым работаете на сенсацию и не сообщаете всей правды. Если хотите получить полностью правдивый рассказ о том, что произошло, включая интервью, улики и т. д., я согласен предоставить его только при условии заключения договора о денежной компенсации». Мы сообщили ему, что не платим за интервью.

Когда мы писали об изнасилованиях, нам часто приходилось балансировать на грани. Например, описывая нападения, мы старались упомянуть достаточно деталей, чтобы передать весь тот ужас, который О’Лири внушал своим жертвам. В то же время мы не хотели указывать слишком много подробностей. Описывая жертв О’Лири, мы старались воздержаться от того, что позволило бы опознать их. (Так, например, мы пишем, что Сара пела в церковном хоре, но не упоминаем, в какой церкви.) Но нам было важно показать реальных людей, а не карикатурные образы; для этого иногда требовался определенный уровень детализации. Другой проблемой были слова и выражения. Некоторые потерпевшие – но далеко не все – предпочитают слова «выжившие» или «жертвы». Мы решили использовать слово «жертва», имеющее более общее обозначение. Но мы знаем, что одна из женщин, на которых нападал О’Лири, предпочитает не называть себя так, поэтому в ее отношении мы старались не употреблять этот термин. Также, описывая нападения О’Лири, мы старались не использовать слова, намекающие на добровольную сексуальную связь – например, вместо «ласкал» мы писали «ощупывал».

Согласно общим принципам сохранения анонимности жертв сексуальных преступлений мы в этой книге изменили некоторые имена. Людей из жизни Мари – друзей, родственников и других – мы упоминаем лишь по именам. Для жертв и подозреваемых, которых впоследствии сочли невиновными, мы обычно используем псевдонимы или, как в случае с Мари, среднее имя (которым она сама не пользуется). Настоящие имена и фамилии мы раскрываем, только если они были раскрыты публично. Также мы используем полные имена и фамилии для полицейских, судей и других официальных лиц и, конечно, для Марка О’Лири.