Читать книгу "Одноклассники бывшими не бывают - Ашира Хаан"

Ну раз уж приехала и еще не развеялся кураж от шампанского и салатиков, я решила заодно и прибраться. Сгребла весь мусор, запихала в черные мешки заодно и все, чего могли касаться лапы грабителей, выставила испорченный матрас в коридор — не забыть заказать новый, когда привезут, пусть заодно и этот заберут. У меня не было никаких иллюзий на тему работы интернет-магазинов перед Новым годом, я сама, вон, ударно поработала, до сих пор шампанское взрывается пузырьками в голове.

Телефонный звонок застал меня на самом пике энтузиазма, когда я драила кухню, в которой больше грязи осталось от полиции, чем от воров.

— Ты где? — обеспокоенно спросил Соболев. — Я тебя потерял!

— Ой… — я чуть не села мимо табуретки. — Забыла тебе сказать. Я дома… то есть, у себя дома, не у тебя дома. Я хотела к тебе, но потом запуталась и оказалась… Короче, не спрашивай.

— Хорошо, что хоть ты развлекаешься, — тяжело вздохнул он. — Мне тут еще пахать и пахать… Слушай, раз ты все равно там, давай к тебе Мотька придет? У них в школе тоже какой-то праздник, но он уже заскучал. Я вас обоих сразу тогда и заберу… часа через два. Или три.

— Ну давай… — в сомнениях проговорила я, разглядывая разгромленную квартиру.

Видимо, Мотька заскучал просто смертельно, потому что звонок в дверь раздался через десять минут, а ему еще надо было успеть поговорить с отцом и одеться!

— Могла бы сама меня забрать, — заявил мелкий нахал. — Вдруг я бы потерялся по пути?

То есть, сам пока мелкий, а вот нахал уже как взрослый.

— По пути от школы, где из окон видно подъезд? — уточнила я. — Между прочим, я одна по этой дороге ходила с первого класса!

Матвей мгновенно разделся, но протиснуться в комнату не сумел — я очень качественно завалила дверь матрасом и мусором. Пришлось идти на кухню, где я уже почти закончила и поставила чайник. Энтузиазм выветривался вместе с парами алкоголя и к этому моменту я уже серьезно жалела, что начала это все.

— Да, удобно, когда к дому близко. У нас рядом только какая-то экспериментальная, с раздельным обучением и усиленным патриотизмом. Линейки по утрам, обязательная форма…

— А, так тебя в нашу перевели ради того, чтобы в форме не ходить? — поддела я.

— Нет, на самом деле, — не повелся на мой стеб Матвей. — Я давно просил забрать меня из старой, которая рядом с нашим прежним домом. Там…

— Я понимаю, — быстро сказала я. Каково ему ходить теми же маршрутами, но не иметь возможности вернуться домой?

— Ну и… Мама здесь училась. И папа. Прикольно, учителя мне про них все время рассказывают.

— Что же? — я заинтересовалась.

Любопытно было бы послушать про себя. Но про Варю и Илью тоже ничего.

— Ну как всегда, — он скривил рожицу. — Мама так хорошо училась, папа был таким неординарным, а ты почему-то не можешь два месяца проект сдать, что-то такое.

— Думаю, если ты попросишь их показать аттестаты, очень удивишься.

Припоминаю, что ни один из них надеждой и опорой для учителей не был.

— Ну, знаешь, они стараются вести себя как в голливудских фильмах. Рассказывать мне о маме только хорошее. И папа тоже. А мне было бы интересно услышать про нее настоящую, — признался он. Помолчал и добавил, когда я уже решила, что пронесло: — Расскажи.

— Что рассказать?.. — я отложила губку, которой терла подоконник, навечно, кажется, окрашенный порошком для снятия отпечатков и села на табуретку. Щелкнула кнопкой чайника.

— Какой она была? Ну, без розовых соплей. Вы же ссорились наверняка? Как она тебя бесила?

— Интересный запрос… — я задумалась. Что я могла сказать о Варе до того, как услышала о том, что она умерла и до того, как узнала, что у нее с Соболевым есть сын?

Сейчас мне тоже хотелось рассказывать всякую милоту.

— У нее было пятнадцать кошек.

— Серьезно? — кажется, Матвей и правда удивился. — Я помню, когда был маленький, у нас был только старый кот Евсей. Совсем слепой. Наверное, он потом умер. А где тогда остальные?

— До выпуска точно были, я ходила к ней на день рожденья и мы все время вылавливали их из своих тарелок и проверяли диванные подушки, чтобы не сесть сверху. А когда решили играть в настолки, попытались запереть всех в маленькой комнате и все время пересчитывали, а они вырывались.

Я улыбнулась. Это было в десятом, когда она только перешла к нам и пригласила всех девчонок знакомиться.

— А еще что? — жадно спросил Матвей.

Глаза его горели. Я попыталась вспомнить, какой сама была в десять лет. Неужели не запомнила бы свою маму? Хотела бы узнать о ней больше?

— Ну, еще она любила сочинять всякие истории про то, что шла в школу, и тут к ней подъехал белый «мерседес», из него вышел арабский принц и подарил ей розу, коня и изумрудное ожерелье. Коня она попросила забрать, ожерелье отдала на благотворительность, а роза вот, притащила в школу в качестве доказательства.

Матвей заржал. Я тоже улыбнулась. Нет, я и тогда подозревала, что это сказки, но какой-то процент истины допускала.

— Я тоже такое сочиняю, кстати! — признался он. — Так прикольно смотреть, как все ведутся. Рассказал недавно, что спускался в Марианскую впадину, когда с папой был на каникулах на океане.

— И что — поверили? — удивилась я.

— Конечно, поверили, — презрительно фыркнул Матвей. — Они ведь понятия не имеют, что такое Марианская впадина! В следующий раз придумаю арабского шейха, честно.

— Начинай с коня, — посоветовала я. — В изумрудное ожерелье хуже верится.

К тому времени, как Илья до нас добрался, мы уже сочинили Матвею биографию не хуже, чем у самой Вари — без цыган с итальянцами, зато с почти случившимся полетом в космос и найденным золотом ацтеков. В качестве доказательства я пообещала ему заказать у знакомого мастера настоящую золотую монету с рожей пострашнее.

Соболев-старший снова как-то странно посмотрел на наше веселье и хмурился всю дорогу до дома. Впрочем, может быть, он просто устал на работе?

******

Утром 31 декабря, прямо после ставшего нашей традицией совместного завтрака, Илья ненадолго отлучился к машине и вернулся с грудой коробок в ярких обертках. Он сгрузил их под елку в гостиной и несколько раз художественно переставил, чтобы вся эта композиция стала достойна разворота в глянцевом журнале.

Если нас троих кто-нибудь причесал и переодел, мы бы тоже вписались в этот разворот как идеальная семья. Только и у нас, и у коробок было нечто общее — под блестящими обертками таились секреты.

Мы с Матвеем в панике переглянулись и, кажется, мысль у нас была одна на двоих.

— Я на работу, — бросил Соболев, одевающийся не поднимая глаз от смартфона, который начал пиликать сообщениями с шести утра и затыкаться не собирался. — Вернусь часам к пяти, если получится. Ну, к десяти точно! Еду я заказал, привезут к вечеру.