Читать книгу "Последний рывок - Игорь Черепнев"

— Ещё бы… Слышал… — Генерал горько усмехнулся. — Русские вервольфы, веркодлаки, оборотни вашего «охотника за генералами» Гурова. Гутьер, Войрш, возможно — Гинденбург и Людендорф… Нет, я не суеверен, так их называют германские и австрийские солдаты…

— Батальон, предназначенный именно для операций такого рода. Захват штабов, уничтожение линий связи… Но не будем отвлекаться. В семь часов на берег начнут высаживаться две бригады казаков-пластунов и сводный батальон Гвардейского экипажа. Затем — две дивизии, которые, заняв плацдарм, развернутся на Бургас. В течение суток высадится усиленный корпус… С моря подойдут броненосцы «Евстафий» и «Иоанн Златоуст». Это не считая крейсеров и эсминцев. При необходимости подтянется линкор «Императрица Мария». Своими двенадцатидюймовками они снесут тут всё, и вы не сможете ничего им противопоставить…

— Это я прекрасно понимаю и без вас!.. Что конкретно вы от меня хотите?..

— Капитуляции. Сохранности всех сооружений порта. Карты минных полей и лоцманских проходов. Лояльного руководства пленёнными войсками… — подполковник говорил, будто забивая гвозди в доску. — И главное, что я должен вам сказать и за что могу поручиться только словом офицера, верить ему или не верить — ваше дело… Великий князь Михаил Александрович заявил, что судьба Вардарской Македонии будет решаться на референдуме, а не на мирном конгрессе после окончания войны. И ещё он сказал, что Фердинанды приходят и уходят, а Болгария остаётся.

— Референдум? И кто же позволит его проводить? Франция, Италия и Греция? Или сербы с подачи своих покровителей с той стороны Ла-Манша?

— Российская империя, ссориться с которой союзникам будет не с руки. Они уже не в том положении, чтобы из одной войны сразу перекинуться во вторую.

— А Россия, в которой ваш регент до сих пор не может навести хоть какой-то порядок, значит, сможет?

— Я понимаю, что мои слова легко принять за голословные выдумки, но в ближайшее время вы убедитесь в моей правоте.

— А если я не соглашусь? Здесь, в Бургасе, достаточно войск, чтобы уничтожить две-три сотни головорезов.

— Эти, как вы сказали, головорезы слишком дорого отдадут свои жизни. И даже если они все погибнут, «Евстафий» и «Златоуст» подойдут к Бургасскому заливу и… Поймите, господин генерал, порт и город в любом случае будут взяты. Вопрос только в том, сколько крови при этом прольётся… Сейчас от вас не требуется сиюминутного ответа, но в семь утра радист должен будет дать ту или иную радиограмму. И тогда уже ничего нельзя будет изменить…

Глава 36

Лейтенант Артур Кеднер проснулся от постороннего шума, еле слышно доносившегося из-за плотно закрытой двери блиндажа. Привычка чутко спать появилась у него на Восточном фронте и теперь, когда их полк перевели на болгарское побережье, где никаких военных действий не велось, частенько заставляла его вскакивать от безобидных шорохов. Но разбудивший его шум не был похож на шуршание резвящихся по ночам мышей, и он решил проверить, что там творится, ведь заснуть он всё равно больше не сможет, да и часы показывали уже без четверти шесть. Одевшись, он вышел наружу, чтобы удовлетворить своё любопытство и заодно проверить несение службы часовыми. Тёплая летняя погода и отсутствие даже намёков на какие-либо действия неприятеля были причиной того, что не только солдаты, стоявшие на постах, но и весь состав караула во главе с фельфебелем, или цугсфюрером бессовестно спали до самой побудки, пользуясь для ночных смен маленьким будильником, который офицеры так и не смогли обнаружить.

Поднявшись на приступок окопа, он выглянул в амбразуру и ошеломлённо замер. Его рота располагалась на двух каменистых взгорках, образовывавших огромную подкову, внутри которой располагался довольно широкий песчаный «язык», тянувшийся к самой воде. В утренних сумерках были видны три шлюпки, приткнувшиеся к берегу, и десятка два русских, насколько позволяли видеть утренние сумерки, солдат, проделывавших проходы в проволочных заграждениях! В полукилометре угадывались шесть или семь пароходов, очевидно, с десантом, а ещё дальше… Ещё дальше дымили своими трубами два то ли крейсера, то ли броненосца Черноморского флота!..

— Алярм!! Алярм!! Руссише ландунг![27] — вопя во всё горло, лейтенант уже бежал по окопу к ближайшему пулемётному гнезду. За спиной захлопали двери блиндажей, но через пару секунд грохнули гранатные взрывы, перекрывшие вопли раненых. Кеднер чуть не споткнулся о тело, лежавшее на дне окопа возле пулемётного гнезда. Часовой, судя по расплывшемуся под левой лопаткой кровавому пятну, спал уже вечным сном, но офицеру потребовалось некоторое волевое усилие, чтобы сделать по колыхающемуся трупу два шага. Очутившись у «Шварцлозе», лейтенант протянул руку за лентой, чтобы зарядить пулемёт, но пальцы нащупали в коробке только пустоту! Отшвырнув её в сторону, Кеднер схватил следующую жестянку, но она также была пуста. Цинки с патронами стояли нетронутыми, но ни одной пулемётной ленты не было…

Почему так случилось, лейтенант понять не успел. За его спиной промелькнула тень, и лопатка, рёбра которой были заточены не хуже ножа, разрубила шейную мышцу, рассекла сонную артерию и вклинилась между позвонками…

Вслед за оседающим трупом в окоп спрыгнули двое «призраков», тут же спустивших пулемёт на дно, развернув ствол вдоль траншеи.

— Шевелись, ребятки… Вон уже эти крысы из своих щелей вылезают… — остапец шёпотом подгонял пулемётчиков. — Долби их, Мишаня…

Диверс, у которого на шее висело несколько пулемётных лент, так и не найденных австрийцем, зарядил одну из них, приник к прицелу, и через мгновение гулкая очередь свалила первых бежавших по окопу солдат.

— Кол, Пила, берёте своих — и по верхам за поворот. Два «болиндера» уже у берега, надо продержаться, пока моряки сюда не вскарабкаются. Как осы — куснули, отскочили. Из «беток» пару очередей — и исчезли. Гранат много осталось?

— По четыре-пять штук на брата. — Бывший вечный «штрафник» пограничной сотни Пилютин, а ныне унтер и командир «пятёрки» с позывным «Пила» бесшабашно улыбается. — Сделаем, Бать…

Через полминуты за поворотом окопа грохочут гранаты, скороговоркой тарахтят пистолеты-пулемёты, бахает несколько винтовочных выстрелов. Почти одновременно то же самое происходит ещё дальше…

На другой стороне австрийского укреплённого пункта, судя по доносящимся звукам, такая же картина. Беспорядочно-панические одиночные винтовочные выстрелы, взрывы гранат. Только один пулемёт смог выпустить по бегущим десантникам три длинные очереди, после чего там, откуда он стрелял, раздаются взрывы, и «Шварцлозе» умолкает. На песок падает несколько человек, но волну десанта это не задерживает. С диким рёвом «ура!» сводный батальон Гвардейского экипажа начинает карабкаться вверх по каменистым взгоркам.

— Давай флаг! — Остапец вытаскивает из-под трупа часового его винтовку, привязывает к прикладу и цевью Андреевский флаг и втыкает штыком в бруствер. В лучах восходящего солнца белое полотнище кажется розовым…