Читать книгу "Пропавшие - Крис Муни"

С этими словами Бойль остановился у стенда с надписью «Чикаго». На верхней фотографии была изображена женщина с лучезарной улыбкой. Ее звали Табита О'Хар. Она пропала третьего октября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года.

Ниже висела фотография Кэтрин Десоуза, находящейся в розыске с пятнадцатого октября восемьдесят пятого года.

Затем Джаниз Бикени, исчезнувшая двадцать восьмого октября восемьдесят пятого.

Кроме того, там были еще четыре женщины, но их фотографии не были подписаны. Итого семь женщин, и все они числятся в розыске.

— Где они похоронены? — спросил Куп.

— Не знаю, — сказал Банвиль. — Мы не нашли карту.

Дарби перешла к следующему стенду — «Атланта». Тринадцать пропавших женщин и, если верить сопроводительной информации, все они были проститутками.

Следующей остановкой Бойля был Техас. За два года в Хьюстоне пропали двадцать две женщины. После Техаса Бойль наведался в Монтану, а потом во Флориду. Дарби сосчитала фотографии на двух стендах — двадцать шесть исчезнувших женщин. Ни имен, ни дат, одни только снимки.

— Мы обратились в полицейские службы по всей стране, — сказал Банвиль. — Они будут пересылать нам по факсу или электронной почтой документы по розыскным делам. Мы будем работать вместе. Но на это уйдут недели, а может, и месяцы.

Дарби нашла стенд с пометкой «Колорадо». Наверху висела фотография Кимберли Санчез, а под ней еще восемь снимков.

— Я до сих пор не могу разобраться в истории о нападении, которую нам рассказал Мэннинг, — сказал Банвиль. — Вы думаете, это был Бойль?

— Да, — ответила Дарби.

— То есть он уже тогда начал готовиться к тому, чтобы «повесить» это дело на Славика. Но зачем понадобились такие сложности с инсценировкой покушения?

— Бойлю необходимо было, чтобы Мэннинг контролировал ход расследования, — сказал Куп. — Я думаю, именно поэтому они заложили бомбы в госпитале и лаборатории. Чтобы классифицировать взрывы как террористический акт и на основании этого передать дело федералам.

— Позволив тем самым Мэннингу дергать за ниточки, — добавил Банвиль.

Дарби кивнула.

— Конечно, мы можем ошибаться. К сожалению, два человека, которые могли бы развеять наши сомнения, мертвы.

В комнату заглянул коп:

— Мэт, у нас тут звонок поступил. Детектив Пол Вагнер из Монтаны. Говорит, это срочно.

— Скажи, что уже иду. Пусть подождет. — Банвиль повернулся к Дарби. — Сегодня провели вскрытие тел Мэннинга и Бойля. Мэннинг был тем человеком, который проник в твой дом. У него микроперелом на левой руке. Я подумал, что тебе стоит об этом знать.

Банвиль оставил их одних среди фотографий исчезнувших женщин. Дарби разглядывала стенд с пометкой «Сиэтл». Новые фотографии пропавших без вести женщин, новые стенды с помеченными и непомеченными карточками, выстроившиеся вдоль длинной стены…

— Взгляни-ка на это фото, — сказал Куп Дарби.

На стенде висело шесть снимков с улыбающимися женскими лицами. На стенде не был указан штат. Женщины тоже остались неопознанными.

— Судя по прическам и одежде, фотографии были сделаны где-то в начале восьмидесятых, — заметил Куп.

Женщина с бледной кожей и светлыми волосами показалась Дарби знакомой. Похоже, она уже где-то видела лицо этой женщины…

И тут она вспомнила. Это была блондинка, чью фотографию принесла ей сиделка. Она нашла ее, когда перебирала вещи, которые Шейла отдала на благотворительность. Дарби тогда показала эту фотографию матери. Это дочь Синди Гринлиф, Регина. В детстве вы с Региной играли в одной песочнице. Они переехали в Миннесоту, когда тебе исполнилось пять. Каждое Рождество Синди присылает мне открытки и вкладывает в них фотографии Регины.

Дарби сняла фото со стенда.

— Мне нужно сделать копию, — сказала она. — Сейчас вернусь.

Глава 74

Бродя по коридорам в поисках цветного ксерокса, Дарби увидела полицейского, провожающего какую-то пожилую женщину к кабинету Банвиля.

Без сомнения, под руку с полицейским шла Хелена Круз. У Мел и ее матери были выступающие скулы и маленькие уши, которые всегда краснели на холоде.

— Дарби… — произнесла Хелена Круз еле слышно. — Дарби МакКормик.

— Здравствуйте, миссис Круз.

— Вообще-то я теперь мисс Круз. Мы с Тэдом давным-давно развелись. — Мать Мелани сглотнула, стараясь, чтобы болезненные воспоминания не отразились на лице. — Я слышала о тебе в новостях… Ты работаешь в криминалистической лаборатории.

— Да.

— Ты можешь мне сказать, что случилось с Мелани?

Дарби не ответила.

— Пожалуйста, если тебе что-то известно… — Голос Хелены Круз надломился. Но она быстро взяла себя в руки. — Мне необходимо знать. Пожалуйста! Я устала жить в неведении.

— Детектив Банвиль все вам расскажет. Он у себя в кабинете. Я отведу вас туда.

— Но ты ведь и сама знаешь, что произошло, разве не так? У тебя это на лице написано.

— Мне очень жаль.

Если бы вы только знали, как мне жаль…

Хелена Круз смотрела себе под ноги.

— Сегодня утром, приехав в Бэлхем, я пошла к своему старому дому. Я не была там много лет. Во дворе женщина сгребала в кучу листья, а ее дочь играла в песочнице — в той самой, в углу двора, где играли еще вы с Мел. Когда вы были маленькими, то могли часами оттуда не вылезать. Мелани любила строить песочные замки, а ты обычно их ломала. Только Мелани на тебя за это никогда не сердилась. Ее вообще было сложно вывести из себя.

Дарби слушала миссис Круз и мыслями возвращалась в далекое прошлое — к ночевкам с Мелани, недельным летним поездкам на Кэйп Код. Женщина, которая с ней сейчас разговаривала, много лет назад проверяла, достаточно ли Дарби нанесла солнцезащитного крема, потому что ее бледная кожа могла в считанные минуты обгореть на солнце.

Но той женщины больше нет. От нее осталась только оболочка, которая и стояла сейчас перед Дарби. Из ее взгляда ушла доброта. Выражение ее лица напоминало лица многочисленных жертв, которых Дарби видела на снимках. На нем были написаны боль и страдания оттого, что человек, которого любишь больше жизни, мог вот так просто исчезнуть. И в этом нет твоей вины…

— Я воспитала Мел слишком доверчивой. Я учила ее всегда видеть в людях добро и теперь в этом искренне раскаиваюсь. Ты стараешься, хочешь как лучше, а потом выясняется, что все это зря. Иногда Бог поступает с тобой так, как ему угодно, и тебе не понять его деяний, сколько ни пытайся, сколько ни моли дать ответ. Я непрерывно повторяю себе, что все это уже не имеет значения, потому что ничто не справится с моей болью.

Дарби сто раз представляла себе этот момент, готовила слова, которые скажет, и пыталась угадать реакцию Хелены Круз. Глядя на гримасу боли, исказившую ее лицо, вслушиваясь в ноты отчаяния, сквозившие в ее голосе, Дарби вспомнила все те письма, которые писала, когда была младше. Та ее часть, которая чувствовала себя виноватой, втайне надеялась, что если ей удастся подобрать правильные слова, которые помогут сформулировать терзающие ее чувства, то они помогут преодолеть общее горе и прийти наконец-то к взаимопониманию.