Читать книгу "Ждать ли добрых вестей? - Кейт Аткинсон"

— Ты зачем в полицию пришел, Маркус?

— Ну, знаете, как обычно. Хотел, наверное, попытаться что-то изменить, людям помочь. А вы, босс?

— Хотела бить людей большой палкой.

Он рассмеялся — бесхитростный звук, не окрашенный годами цинизма. Ну-ка, ну-ка, и какая же музыка у него «дорожная»? Для Спрингстина[144]слишком молод, но слишком стар для «Твинисов», которых любит слушать в машине детка. (Смешно: ребенка Джоанны Траппер она теперь тоже машинально называла просто деткой.) Маркусу двадцать шесть, он еще, наверное, любит все то же, что Арчи, — «Сноу Патрол», «Кайзер Чифс», «Арктик Манкиз»,[145]— но нет, аудиосистему «БМВ» засорил князь легкой музыки Джеймс Блант.[146]Луиза одной рукой схватила портмоне и высыпала содержимое Маркусу на колени. Портмоне извергло Нору Джонс, Коринн Бейли Рей, Джека Джонсона, Кэти Мелуа.[147]

— Боже мой, Маркус. Рановато тебе пока умирать.

— Босс?

Они поменялись местами на заправке в Уошингтоне. В магазине две газеты рапортовали о пропаже Декера. «Кровопийца вышел на свободу и словно канул в воду». Рифма плюс тройная аллитерация — надо отдать ребятам должное.

— Даже как-то жалко его, — сказал Маркус. — Он ведь уплатил по счетам и так далее, а его все наказывают и наказывают.

— А ты кто — мать Тереза?

— Нет, но его судили, он уплатил, что ему теперь — вечно платить?

— Да, — сказала Луиза. — Вечно. И расплатиться все равно не успеет. Не переживай, — прибавила она, — к моим годам тоже станешь загрубелый и бесчувственный.

— Да уж надо думать, босс.

— Никогда «бимер» не водил, — сказал Маркус, садясь за руль и подстраивая водительское сиденье. — Круто. А почему мы полицейскую машину не взяли?

— Потому что у нас не полицейские дела. Строго говоря. У тебя выходной, у меня выходной. Поехали проветриться.

— Далековато заехали.

— Только с машиной поосторожнее, скаут.

— Есть, босс. Вперед. К бесконечности — и дальше![148]

Он хорошо водил — Луиза почти могла расслабиться. Почти. Итак, пожилая тетя, мы идем, кто не спрятался — мы не виноваты. Ложная тетя. Фарс все фарсовее. Только вот не смешно, — впрочем, Луизу фарсы редко смешили, она предпочитала скорее трагедии о мести. Патрик, как ни удивительно (может, и не удивительно), любил комедии эпохи Реставрации. И Вагнера. Благоразумно ли выходить за поклонника Вагнера?

Когда юный Говард Мейсон впервые попал на концерт, Брэдфордское хоровое общество давало «Мессию» Генделя, и на «Аллилуйя» он разрыдался. Или она путает его с каким-нибудь альтер эго, его липовым доппельгангером?

Книга, которую он писал в Девоне зимой перед убийствами, называлась «И играет духовой оркестр» — главный герой, пока не добившийся успеха драматург (с севера, конечно), по рукам и ногам связан семейной жизнью в обличье двух малолетних дочерей и жены, которая заставила его переехать в провинцию. Малышу Джозефу не досталось фиктивной личности — маленького сына Говарда Мейсона не накололи на булавку.

После убийств Говард бросил живописать свою жизнь и переехал в Лос-Анджелес, где работал над сценариями провальных фильмов. (А где была Джоанна?) Сценарная карьера зашла в тупик, Говард побродил вокруг бассейна в Лорел-Каньоне и произвел на свет посредственный сборник рассказов о британском писателе в Голливуде. Не Фицджеральд. Говард Мейсон так и не написал (даже разговоров не заводил) романа о человеке, у которого убили всю семью, пока он где-то куролесил со шведской любовницей. Жаль, упустил возможность — наверняка бы вышел бестселлер.

Она сегодня получила уже три сообщения от Реджи. Все взбудораженные: в первом был номер автомобиля (черный «ниссан-пэтфайндер», девчонка многим свидетелям фору даст), и посреди одного особо захлебывающегося коммюнике прозвучало имя Андерсон. В Луизу вгрызлась совесть. Выясняется, что все фантазии Реджи вырастают из реальности, но похищение? Да ну? (Похитили! Доктора Траппер похитили.) Бред, чистый бред.

В третьем сообщении перечислялось содержимое сумки Джоанны Траппер, которую Реджи нашла в спальне. Очки для вождения, как она могла без них уехать? Ингалятор. Кошелек! В голове расцвела мигрень — подобно грибу атомного взрыва, мозг рос, рос, распихивая кости черепа. Луиза закрыла глаза и вжала кулаки в глазницы. В ней зародилось ужасное подозрение: быть может, Реджи права — с Джоанной Траппер случилось что-то плохое.

— Попроси кого-нибудь проверить номер, — сказала она Маркусу.

— Почему мы так переживаем из-за этой тети, босс? — спросил тот.

— Я не переживаю из-за тети, — вздохнула Луиза. — Я переживаю из-за Джоанны Траппер. Наблюдаются некоторые, как бы это сказать, аномалии.

— И мы едем за сто шестьдесят миль, чтобы в дверь постучать? — озадачился Маркус. — А местная полиция не могла?

— Могла, — терпеливо сказала она (гораздо терпеливее, чем Патрику). — Но постучим мы.

— И это, по-вашему, как-то связано с тем, что Декер в Эдинбурге? Или это потому, что муж темнит? Думаете, ее убили и закопали во дворе?

— Или похитили, — сказала Луиза.

Как ни увиливала, слово произнесено.

— Похитили?

— Ну, у нас же нет доказательств того, что Джоанна Траппер жива, здорова и на свободе?

— Как это называется в делах о похищениях? «Доказательство жизни»?

— По-моему, это так называют в кино. Я не знаю, честное слово. Ладно, хорошо, может, я дура. Я просто хочу проверить. Мне кажется, она не из тех, кто бежит и прячется. Но однажды она ровно так и поступила.