Читать книгу "Сердце Волка - Мишель Пейвер"

К счастью, ни Тенрис, ни токороты Волка пока не замечали. Все трое смотрели только на Торака.

— Что это ты такое говоришь, а? — сердито нахмурился Тенрис.

Недолго думая Торак обвел глазами кольцо из китовых зубов и спросил:

— Эти зубы… они ведь принадлежали Охотнику, верно? Для чего они?

Тенрис, прищурившись, посмотрел на него.

— Чтобы творить заклятия, — сказал он и снова обмакнул кисточку в кровь. — Когда ты показал мне отцовский нож, я сразу заподозрил, что ты тот самый. Но мне нужно было в этом убедиться.

— И для этого пришлось умереть Охотнику?

— Какое мне дело до какого-то кита? Охотники ничего мне сделать не могут. — Искалеченной, похожей на коготь рукой Тенрис коснулся амулета, висевшего у него на шее. — Это скроет меня от любых глаз!

Торак вспомнил запрокинутое, со стиснутыми зубами лицо Детлана, страдавшего от невыносимой боли, когда Бейл укладывал в лубок его размозженную ногу. Даже если Детлан выживет, он навсегда останется калекой. И все потому, что Тенрису понадобилось «убедиться».

А Волк все принюхивался к тому узкому проходу, который шел по самому краю пропасти…

И Торак поспешил возобновить разговор с Тенрисом:

— Ты вроде бы сразу заподозрил, что я «тот самый». «Тот самый» — это кто?

Изуродованное лицо колдуна потемнело.

— Тот, кто уничтожил медведя.

Торак вздрогнул:

— Того медведя?

— Да. Это я его создал, — сквозь зубы пробормотал Тенрис. — Это я поймал злого духа и загнал его в ловушку — в тело медведя. А ты его уничтожил!

На мгновение Торак даже о Волке позабыл.

— Ты лжешь! — выкрикнул он. — Я знаю: создатель медведя был калекой. Хромым калекой! Бродягой!

Тенрис откинул голову и засмеялся. Все еще смеясь, он встал и прошелся вокруг костра, жалостно хромая.

— Легко, правда? Хотя, должен признаться, хромать мне здорово надоело.

Значит, это Тенрис создал проклятого медведя… который убил отца…

Торак вспомнил поляну, на которой они с отцом в ту последнюю ночь расположились на ночлег, и лицо отца, смеющегося над шуткой Торака. А потом — лицо умирающего отца…

— Это еще что такое? — оскалился Тенрис. — Никак, слезы?

— Ты убил его, — прошептал Торак. — Ты убил моего отца…

И почувствовал, как токорот завязывает последний ремешок у него на лодыжке. Рванувшись изо всех сил, Торак пронзительно вскрикнул:

— ТЫ УБИЛ МОЕГО ОТЦА! — но вырваться не смог: ремни из сыромятной кожи держали крепко.

И тут из тумана стрелой вылетел Волк и прыгнул прямо на Тенриса. Но колдун успел схватить свой гарпун, а токороты, как пауки, разбежались в разные стороны, вытащили ножи и, размахивая ими и горящими ветками из костра, стали наступать на Волка с разных сторон.

— Волк! — крикнул Торак, дергаясь изо всех сил и пытаясь снять связанные руки с острого выступа, но теперь ему мешали еще и привязанные к плите лодыжки. — Уфф! Уфф! Уфф!

Но Тенрис уже метнул гарпун.

Волк высоко подпрыгнул, извернулся, и страшное зазубренное острие пронзило пустой туман.

Тенрис что-то пролаял своим токоротам, и девчонка ткнула горящей веткой в груду плавника на тропе. Пламя взвилось стеной, казалось, оно достает до небес. Размахивая горящими ветвями, токороты бросились на Волка, и тот, рыча, попятился — прямо к стене огня.

Казалось, гибель его неминуема, но в самый последний момент Волк резко развернулся и перепрыгнул через пылающий костер в том самом месте, где на самом краю пропасти еще оставался узенький проход. Токороты с горящими ветками в руках бросились за ним. И в тот же миг пламя с ревом взвилось еще выше. Ловушка захлопнулась. Выход с Утеса закрыла стена сплошного огня.

Тенрис бросил на землю гарпун и, повернувшись к Тораку, сказал:

— Все. Он ушел. Теперь сюда даже твоему волку не пробраться.

— И твоим токоротам тоже! — усмехнулся Торак. Было слышно, как оба токорота с грохотом спускаются со скалы вслед за Волком.

Тенрис пожал плечами.

— Мне они больше не нужны. — Он взял нож, лежавший у Торака на груди. — С остальным я прекрасно справлюсь и без них.

Торак чувствовал, что сердце его готово выскочить из груди. Волк ушел, да и сам он теперь отрезан стеной огня от всякой надежды на спасение. Даже если он высвободит ноги, даже если ему удастся снять с острого выступа связанные руки и скатиться с жертвенного камня — что дальше? Он попал в страшную ловушку: Утес неприступен, а его противник — взрослый мужчина, колдун, который к тому же вооружен ножом и гарпуном и намерен во что бы то ни стало убить Торака и съесть его сердце…

И все же сперва Тораку необходимо было выяснить одну вещь.

— Скажи, почему ты это сделал? — спросил он, глядя прямо в желтые глаза Пожирателя Душ. — Почему убил моего отца?

Тенрис, словно удивляясь его вопросу, покачал головой:

— Ах, до чего ты похож на него! Все хочешь знать: почему да зачем. Почему, почему, почему!

Он обошел вокруг жертвенного камня, крепко сжимая рукоять ножа. Лицо колдуна искривилось, словно воспоминания наполнили его рот горечью.

— Твой отец предал меня! — сказал он наконец. — И был слишком слаб. Бесполезен. Но все же рассчитывал, что сможет…

— Отец не был бесполезным! — воскликнул Торак.

— Да ты-то что понимаешь? — озлился Тенрис.

— Он был моим отцом, — тихо сказал Торак.

Тенрис остановился, посмотрел на него и, обнажив в усмешке свои почерневшие зубы, промолвил:

— И моим братом.

Глава тридцать вторая

Ренн, вытягивая шею, пыталась разглядеть, что происходит на Утесе, но туман был слишком густым, а плечо горы слишком низко нависало над нею. Лишь на мгновение, когда Пожиратель Душ придвинулся к самому краю Утеса, она увидела его черный четкий силуэт на фоне яркого пламени.

— У него в руках нож! — воскликнула она.

— Слишком высоко, — сказал Бейл, стоя с ней рядом. — Нам ни за что не успеть.

— Но нельзя же просто…

— Посмотри: огонь полностью перегораживает тропу. Как ты собираешься попасть на Утес? По воздуху?

Ренн бросила на него подозрительный взгляд. Несмотря на то, что сейчас он вроде бы полностью перешел на ее сторону, она все же не до конца доверяла ему. Но едва она открыла рот, чтобы возразить, как послышался волчий вой.

— А это еще что такое? — спросил Бейл.