Читать книгу "Мистика русского православия - Роман Багдасаров"

— 271

Одним из лейтмотивов современной жизни является неослабевающий дефицит времени. На техническом уровне он подпитывается соревнованием транспортных средств и линий коммуникации. Многие убеждены, что увеличение быстроты передвижения и эффективность связи помогают разрешать какие-то проблемы. Правда, до конца проблемы всё равно не исчезают, ибо их разрешение изначально принадлежит иной плоскости. Человеческие дела, — личные ли, экономические, политические, — зависят не столько от физических параметров, сколько от психофизиологии. А она за несколько столетий, истекших с начала научно-технической революции, не претерпела серьёзных изменений. Вот почему традиционный уклад был нацелен не на количественные, внешние показатели, а на внутренний мир человека, качество его повседневного существования.

В доиндустриальной России никто не гнался за скоростью. Люди вели себя так, будто полностью овладели ей, и, возможно, были гораздо ближе к истине. Путешествия сокращались или удлинялись в зависимости от характера дела или желания путешественников. Отправляясь куда-нибудь на несколько дней или даже месяцев, они рассматривали время, проведённое в дороге, не как досужее, потраченное впустую или наполовину, тщательно выверяя маршрут, не смущаясь делать продолжительные остановки около святынь или других, представляющих интерес, объектов.

Ярким примером служит царский путь богомолья из Москвы до Соловков, в котором первые Романовы проводили несколько месяцев. Богомолье пролегало через крупнейшие монастыри и города, хотя, варьируясь год от года, включало за определённый период все более менее значимые пункты, располагавшиеся на трассе. Паломничество сочеталось с решением местных, региональных проблем, текущими делами. Вместе с царским поездом двигалась канцелярия, туда прибывали гонцы и послы. Кочующая резиденция превращала даже самую маленькую ставку в столицу, потому что столица — не город, а полнота власти.

Удобства во время санных поездок превращали полость, в которой находился пассажир, в мини-салон: «Сани выстилаются внутри медведем, у богатых — белым, у других — чёрным. О коврах — не

272 _

спрашивай!» — делился своими впечатлениями поляк Маскевич, посетивший Россию в качестве агрессора в далеко не лучший период её истории.

Радость и скорбь

Технолого-экономический взрыв лишил многие стороны жизни современного человека отточенного совершенства традиции, в чём-то низведя до нового варварства. Взять хотя бы бракосочетание. Этот момент относится к числу объективно-инициатических, реально переводит жениха и невесту на более высокий социальный уровень, меняет психосоматику. Происходит тончайшая перенастройка организмов, неразрывно взаимосвязанная с психикой брачующихся. И если в современном обществе эти процессы протекают по большей части спонтанно, либо руководствуясь тем, что в перерыве между любовными переживаниями молодые люди успели почерпнуть из популярной литературы, то в прежние времена все стадии свадебного цикла, длившегося несколько дней, были чётко определены.

Сценарная канва способствовала постепенному усвоению брачую-щимися новых ролей, предупреждая и минимизируя возможные психологические травмы. Всё было продумано: от одежды — до обстановки и угощений. Если обратиться к «Чину свадебному» середины XVI века, ориентированному в целом на преуспевающий слой, то мы увидим в свадебном антураже не пускание пыли в глаза, не желание поразить во что бы то ни стало, а скрупулёзно продуманную инструкцию, которая учитывает меняющийся по ходу действа эмоциональный фон.

Угощение, начинаясь с пригубливания вина и калачей, постепенно включало пироги и сыры. Кульминацией была подача лебедя (символа мудрости) после венчания, которого жених должен был разделать самолично. После первой постели молодые ели крошеный студень из птицы с лимонами и огурцами. А на следующее утро, выйдя из бани, завтракали печёным петухом с кашей. Символизм угощений дополнительно высвечивал оттенки свадебного таинства.

Праздники и ритуалы — область, где современная культура не достигла и сотой доли эффективности традиционной. Слом прежней

— 273

религиозности лишил праздники идейной базы, универсально охватывающей существо человека. Пройдёт не одна сотня лет, прежде чем сформируется праздничная культура технологической цивилизации.

Современные люди, кичащиеся своими достижениями в области равенства и политических свобод, лишены целого набора качеств личностного бытия, которые обязательно присутствовали в традиционном укладе. Самое опасное, в прямом смысле (т. к. это опасно для здоровья) — новая мораль накладывает строгое табу на проявление негативных чувств. Открытое выражение гнева, скорби, печали считается неприличным. Тем более никто не учит, как это делать правильно. Между тем как минимум половина эмоций, которые ежедневно испытывает человек, негативно окрашены, и сколько их не маскируй — реализовывать как-то придётся.

Универсальным способом разрядки эмоционального и физиологического напряжения является плач. Смех, поощряемый современной культурой, заменяет его лишь частично, поскольку у смеющегося человека (если только это не специальная практика ритуального смеха) расслабляется гораздо меньше мышц, чем у плачущего. Никакой изолирующий траур не в силах уменьшить скорбь, если он не сопровождается продолжительными и глубокими рыданиями. Для переживающего утрату (близких, любви, надежд) плач является чуть ли не единственным способом прийти в успокоенное состояние, расслабиться, чтобы восстановить энергию. В традиционной русской культуре плач был абсолютно легитимизирован и предусмотрен во многих случаях жизни, даже там, где должна преобладать радость и положительный настрой (например, во время церковных служб или свадьбы). Что уж говорить о похоронно-поминальном цикле, где большое место отведено причитаниям? Некоторые северорусские причеты рассчитаны на многочасовое голошение и в старину произносились не специально нанятыми плакальщицами, а близкими женщинами покойного.

Ритмика причетов построена таким образом, чтобы соответствовать всхлипываниям и удобно для организма настраивать дыхание. Пульсация плача зарождается внизу живота, поднимаясь к грудной клетке и горлу, а затем высвобождается вместе со звуками. Слова при-274 _

чета проговариваются на выдохе, и это совершенно невозможно, если сдерживать дыхание. У людей, пытающихся скрыть свою скорбь, блокированы челюсти и горло. Причитание поневоле снимает эти напряжения, высвобождая грудную клетку, облегчая дыхание. Свобода в выражении негатива — главное объяснение мизерной доли сердечных и раковых заболеваний в Средние века.