Читать книгу "Виктор Лягин. Подвиг разведчика - Александр Бондаренко"

Новая квартира Виктора находилась недалеко от прежнего его места жительства на улице Шевченко — между улицами Первомайской и Мархлевского (по тем временам уже, очевидно, вновь Херсонской и Католической) и была воистину огромной, шестикомнатной. Однако Виктор решил, что им на троих с женой и тещей вполне будет достаточно четырех комнат — причем одна стала его кабинетом, а еще две комнаты, имевшие отдельный вход, вполне можно сдавать. Разумеется не абы кому, тем более не своим товарищам-подпольщикам, но надежным коммерсантам, приехавшим в Николаев из Германии. Именно такого человека — директора какой-то мануфактуры, разворачивавшей работу в оккупированном городе, Виктору и порекомендовали его немецкие «друзья», на оперативном языке именуемые «контактами». Вскоре уже солидный коммерсант поселился в двух свободных комнатах… Конечно, деньги, получаемые за сдачу квартиры в аренду, лишними не были — скорее даже не для семьи, но для решаемых задач. Но главное, что Виктор еще более врастал в немецкую среду, обрастал связями, производил впечатление солидного и надежного человека прогерманской ориентации.

Определенно, что именно на улицу Либкнехта (назовем ее именно так, назло оккупантам!) Лягин перебрался по той причине, что здесь же поселились комендант Гофман и кто-то из его заместителей, другие немецкие генералы и офицеры, многочисленные оккупационные чиновники, а также разного рода шушера, которая обыкновенно крутится вокруг руководства и всех тех, кто имеет отношение к распределению жизненных благ… В общем, то самое «избранное» общество, в котором ему теперь приходилось постоянно вращаться. И действительно, представители этого общества вскоре стали частыми гостями в доме 5 на улице Черноморской. Здесь их всегда ждал накрытый и прекрасно сервированный стол, Магда играла на рояле, а Виктор был замечательным и очень остроумным собеседником. Все это напоминало гитлеровским воякам далекую Германию.

Несколько позже новые власти представили Дукартам и прислугу — домработницу и кучера, а также повозку с двумя лошадьми.

Вполне возможно, что на дверях его дома была прикреплена следующая троязычная — на немецком, румынском и украинском языках — табличка (текст подлинный):

«В цьому домi живутъ нiмiц. Хто провиниться чим небудь супроти них або нарушить ix власнiсць — добро, буде разстрiляний.

Головно Командуючий Нiмецьких Вiйск»[82].

Вообще, гитлеровские захватчики старались проявлять заботу о своих соотечественниках-«фольксдойче», каковых, согласно данным проведенной оккупационными властями в конце сентября 1941 года переписи, в городе насчитывалось 1228 человек. Однако гитлеровцы, фанатичные приверженцы дисциплины и порядка во всем, умудрились даже «фольксдойче» разделить на четыре категории или сорта. На первом месте стояли те, у кого родители были немцами, а сами они сохраняли не только родной язык, но и «немецкий образ жизни». Подобные же лица, женившиеся или вышедшие замуж за представителей других национальностей, автоматически переходили во вторую категорию, но зато и переводили в нее своих супругов, при том, правда, условии, что те еще в советские времена «испытывали тягу к немецкому образу жизни». Хотя супруги — представители еврейской или цыганской национальностей — в данном случае не только сами не попадали ни в какие «разряды», но и, скажем так, крепко подводили своих «фольксдойче». Однако основное число николаевских «русских немцев» было не только женато отнюдь не на своих компатриотах, но и изрядно позабыло язык предков и растеряло добрые традиции далекого «фатерлянда», а потому было зачислено в третий разряд. К четвертому же разряду относились все те этнические немцы, которые хотя и ассимилировались с местным населением, однако поддерживали новые власти и процесс «германизации» славянских земель…

Так вот, для «фольксдойче» — вне зависимости от той категории, к которой они принадлежали, — в оккупированном городе не только выходила немецкоязычная газета «Deutsche Bug-Zeitung»[83], но и в украиноязычной газете «Украшська думка»[84] печатались на языке новых «хозяев» информационные сообщения и объявления. Уже в ноябре 1941 года вновь начала работать городская библиотека — и в ней был открыт специальный отдел для «земляков», куда в обилии поступала из Германии научная и художественная литература. А в начале 1942 года в городе открылись бесплатные курсы изучения немецкого языка и «арийского образа жизни», занятия на которых проводились три раза в неделю… Оккупанты даже попытались возродить в Николаеве театральную жизнь, хотя все ранее существовавшие в городе театры ушли с отступавшими советскими войсками. Тогда на базе какой-то колхозной труппы был создан «Новый театр», который уже 26 октября 1941 года поставил свой первый спектакль — известную оперетту «Наталка Полтавка», — с треском провалившийся. Затем, с ненамного большим успехом, вышли сценический вариант «Тараса Бульбы» и пьеса «Невольник» по поэме Тараса Шевченко. Но жители областного города привыкли к более высокому искусству, нежели предлагал «коллаборационный» театральный коллектив, а потому аншлагов не было.

Кстати, «спустя год после установления немецко-фашистского порядка на николаевской земле театральная жизнь города вышла на еще один “новый” уровень. Городская управа объединила разрозненные театральные и художественные коллективы областного центра в единый театр драмы и комедии. В состав труппы вошли: украинский драмтеатр, театр миниатюр, цирковые и эстрадные артисты, а также музыканты духового и джазового оркестров. На сборный коллектив была возложена обязанность организации всей культурно-просветительской работы в городе. В городском Луна-парке установили цирковое шапито, а в Спасском урочище построили летнюю площадку для выступлений артистов всех жанров…».

Такая вот интересная информация.

Только не нужно думать, что гитлеровцы действительно старались «окультурить» завоеванные ими земли. Во время оккупации в Николаеве были взорваны прекрасные здания новых школ — 8, 10, 13-й и еще четырех, уничтожена детская библиотека, насчитывающая в своем собрании порядка двадцати тысяч книг. В других уцелевших школах — так же как и в клубах, техникумах и даже в музеях — оборудовались солдатские казармы. Разумеется, все имущество, ранее находившееся в этих помещениях, расхищалось, уничтожалось или просто выбрасывалось.

Вообще, гитлеровские захватчики старались уничтожать абсолютно всё, что им попадалось под руку, словно полчище крыс, оказавшихся в кладовой.

Вот сводка политуправления Южного фронта, представленная Главному политическому управлению РККА от 5 ноября 1941 года:

«О положении оккупированного фашистами города лучше всего свидетельствует состояние гор. Николаева. Вот как выглядел гор. Николаев в прошлом месяце…